но и с царем.
Я поглядел вверх – удивляясь, но не очень. Нечто, коренящееся в душе моей, не считало подобный обычай странным. Дед кивнул и провел пальцами по моей голове, так что у меня защекотало шею.
– Кони слепо идут на жертвоприношение, но людям боги дают знание. Когда царя посвящали, он знал свою мойру. Через три года, или семь, или девять – каков был обычай – правление кончалось, и бог призывал его. И царь шел своей волей, иначе он не родился бы для такого дела и дар предводительства над людьми не был бы ниспослан ему. Когда начинали выбирать среди царской родни, искали того, кто предпочтет короткую и доблестную жизнь и скорую встречу с богом долгим превратностям повседневного существования – жизни быка, отъедающегося в стойле. Пусть обычаи меняются, Тесей, но суть их остается неизменной. Запомни это, даже если ты не понял меня.
Я хотел было сказать, что понимаю его, однако мной овладело молчание, подобающее гостю священной дубравы.
– Потом обычай переменился. Быть может, однажды им пришлось пощадить царя, когда война или мор не оставили живых среди его родни. Или же Аполлон открыл им тайное. И люди перестали приносить в жертву царя в назначенный срок. Его хранили на крайний случай, чтобы умилостивить подобной жертвой богов в великом их гневе – когда они не посылали дождя, или погибал скот, или же во время жестокой войны. И никто не мог сказать царю: настало время совершить приношение. Он был ближайшим к богу, потому что принял свою мойру; и он сам узнавал волю бессмертного.
Дед умолк, и я спросил:
– А как?
– По-разному: по предзнаменованиям, через оракулов и пророчества; или, если бог приближался к царю, по какому-то им обоим ведомому знаку – иногда зримому, иногда слышимому. Так остается и по сю пору, Тесей. Мы знаем, когда приходит наш срок.
Я не стал говорить или плакать, просто припал головой к его колену. Дед увидел, что я понял его.
– Слушай и не забывай, а я тебе открою тайну. Главное не жертвоприношение – случается ли оно в юности, или в зрелом возрасте, или же бог дарует тебе прощение – и не кровопролитие, призывающее на тебя силу. Главное – твое согласие, Тесей. Согласие и готовность. Они смывают с души и сердца все пустое и открывают их богу. Но на всю жизнь не очистишься, приходится повторять омовение, чтобы пыль снова не покрыла тебя с ног до головы. Так обстоит дело и здесь. Двадцать лет я правлю в Трезене, и четыре раза отправлял царь-коня к Посейдону. Когда я кладу свою ладонь на чело коня, дабы он кивнул, это делается не только ради доброго предзнаменования. Я приветствую в нем своего брата перед богом и тем обновляю свою мойру.
Он смолк. Поглядев вверх, я увидел, что дед смотрит через оконце между двумя красными колоннами на темно-синий контур моря. Мы посидели немного, дед, играя, перебирал мои волосы, как делает муж, успокаивая собаку, чтобы ее домогательства не отвлекли его от дум. Но мне нечего было сказать ему: семя ложится в борозду спящим.
Наконец, вздрогнув, он распрямился и поглядел на меня.
– Ну-ну,
