style="font-size:15px;"> Есть «осмысленное действие» и «бессмысленное бездействие». Есть среднее, и человек выбирает его. «Бессмысленное действие» становится лозунгом, пока он влачит свое существование на земном шаре, что является неким олицетворением его внутреннего самочувствия: куда не пойдешь, вернешься в ту же точку.
Большинство выбирает именно третье, ведь даже любой смысл жизни, имеющий свое место нахождения на Земле, в условном физическом мире, является только показателем неимения смысла метафизического. А что стоит физическая цель, если ее настолько легко уничтожить, лишь забрав возможность ее проявления?
Порой слышны такие слова: нужно пытаться выжить в этом мире, приняв его таким, какой он есть, надо пытаться прочувствовать все полностью. Ведь что есть отвлечение? Единственное, что оно дает – заглушение возможности найти что-нибудь в жизни. Что-нибудь – имеется в виду смысл. Но теперь я в итоге все же решаюсь отойти от каждой из крайностей. Осознанно выбираю третье, ведь все мы выбираем именно это; а может быть, то, что выбирает большинство, есть правильно и наиболее полезно хотя бы в некоторых случаях.
Но есть еще один вариант, который так же является чем-то средним. «Осмысленное бездействие». Но что есть «бездействие» в данном контексте, кроме как не смерть?
Данность
Здесь все происходит вымученно. Привычка. Только она дает некий повод хоть как-то двигаться. Хоть что-то делать.
Привычка. Гаснущий отблеск прошлой жизни, слепой и беззаботной. Обращаясь к привычке, ощущаешь, как сильно сдавливает грудь. Потому что привычка не просто безмолвный помощник. Привычка – напоминание.
Здесь все происходит как-то вымученно. Люди разговаривают вымученно, вымученно едят, вымученно спят. И живут тоже вымученно. Живут лишь только потому, что так велит традиция.
Всю жизнь жили, значит, надо жить и дальше…
Здесь ты совершенно один. И самое ужасное в этом месте то, что здесь – все настоящее. Здесь – все, как есть.
Здесь нет мишуры. Никаких красивых оберток, скрывающих пустоту. Здесь только самодовлеющий факт бытия, факт собственного существования.
Здесь все доживают. Медленно влачат свое бренное тело среди коридоров. Здесь каждый теряет свою человечность. Здесь нет никого. Эти тела, это просто кучка биомассы. Это не люди. Это – ходячая смесь безнадежности, обреченности, ненужности, никчемности, ничтожности и бессмысленности. Здесь каждый остается один на один с голым фактом существования. А когда сталкиваешься с ним в лобовую, оказывается, что это всего лишь возведенное в формы ничто; полное отсутствие всякой подоплеки вызывает удивление, потом апатию, потом такое же отсутствие. И возведенное в формы ничто, оказывается, есть ничто иное, как обнаружение затянувшейся пустой смерти. Поэтому здесь – гниение, здесь – разложение и полный распад,
