резкий запах. Джахан догадался, что странный аромат, который он иногда ощущал в присутствии Михримах, исходил из мешочка с сухими травами, что носила с собой ее провожатая. Хесна-хатун перестала хватать ртом воздух, дыхание ее стало более глубоким и ровным.
Девушка пояснила, что с ее няней случился приступ удушья: старуха давно уже страдала болезнью с мудреным названием «астма».
– Идем, дада, – сказала Михримах. – Тебе нужно отдохнуть.
– Да, мое ненаглядное сокровище, – ответила Хесна-хатун, поправляя на голове сбившееся покрывало.
Михримах повернулась к слону.
– До свидания, Чота! – ласково сказала она. – На твою долю выпало так много испытаний, бедняжка. В следующий раз я принесу тебе самые вкусные лакомства, какие только есть во дворце. – Она искоса бросила взгляд на Джахана и добавила: – Ты молодец, что не оставил слона в беде, мальчик-гиацинт. Похоже, у тебя доброе сердце.
– Милостивая госпожа, я… – начал было Джахан, но не успел закончить.
Ибо дочь султана сделала то, чего он от нее никак не ожидал. Она коснулась его: протянула руку, дотронулась до его щеки и легонько провела по ней пальцами, словно ища ямочку, ныне скрытую румянцем смущения.
– Да, погонщик слона, у тебя доброе сердце, – повторила девушка. – Жаль, что мы не можем проводить больше времени вместе.
Потрясенный до глубины души, Джахан застыл неподвижно, словно превратился в соляной столп. Дыхание застревало у него в горле, не говоря уже о словах благодарности или обещаниях порадовать дочь султана новыми историями. Все, что ему оставалось, – смотреть ей вслед, страстно желая, чтобы она вернулась.
* * *
– Эй, погонщик, ты куда запропастился?
Джахан вышел из сарая и увидел главного белого евнуха, который укоризненно взирал на него, уперев руки в бока.
– Чем это ты занимаешься?
– Я подметал в сарае…
– Вычисти слона как следует и наведи на него красоту. Он нужен верховному муфтию.
– Но… для чего?
Гвоздика Камиль-ага сделал шаг вперед и залепил мальчику оплеуху:
– Как ты смеешь спрашивать? Делай, что приказано.
С помощью других работников зверинца Джахан укрепил на спине слона хаудах – специальное седло-шатер. Когда Чота был готов, евнух смерил его взглядом, в котором проскальзывало презрение:
– Ладно, сойдет. Санграм покажет тебе, куда идти. Надеюсь, проклятый еретик не избежит возмездия.
– Да, эфенди, – кивнул Джахан, которого слова евнуха привели в полное недоумение.
Была пятница. Утро выдалось пасмурное, моросил мелкий дождь. Слон неспешно двигался по запруженным людьми улицам Стамбула, Джахан и Санграм покачивались в шатре. От индуса Джахан узнал то, что не счел нужным сообщить ему главный белый евнух. Им предстояло забрать верховного муфтия и доставить того на площадь, где
