с ветрозащитными подсвечниками – нам вполне хватало для создания небольшого освещенного пространства. А Евровидение притащил старинную керосиновую лампу из бронзы с расписным стеклянным абажуром.
Поначалу все отмалчивались, что меня вполне устраивало. Насмотревшись, как относились к отцу люди, с которыми он годами жил в одном доме и которым всегда помогал, я не хотела знакомиться с жильцами. Я бы вообще с ними рядом не сидела, не влезь они на мою территорию. Если управдом воображает, будто у него получится подружиться с жильцами, то сам напрашивается на неприятности: даже в такой вонючей дыре каждый задирает нос перед управдомом, поэтому я следую правилу «соблюдай дистанцию». Впрочем, они тоже не горели желанием поближе со мной познакомиться – и прекрасно!
Я тут недавно, поэтому никого не знаю. Они проводили время, зависая в телефонах, заливаясь пивом или вином, читая книги, покуривая травку или тыкая в клавиши ноутбука. Хелло-Китти, устроившись с подветренной стороны в своей меховой «пещере», почти непрерывно дымила вейпом. До меня как-то долетел дымок, тошнотворно отдававший чем-то сладким вроде арбуза. Она реально не выпускала вейп изо рта, практически дышала через него. Удивительно, как она до сих пор жива. Наслушавшись историй про итальянцев на аппаратах искусственной вентиляции легких, пусть даже в основном стариков, я так и хотела вышибить эту гадость у нее из рук. Но что поделать, каждый из нас имеет право грешить как вздумается, да и кто станет слушать какого-то управляющего хозяйством общего пользования?
Евровидение притащил маленькие беспроводные колонки, поставил их рядом со своим стулом и тихонько включил евро-поп.
Насколько я могла судить, никто из жильцов из здания не выходил, даже за продуктами или туалетной бумагой. Мы сидели тут в режиме полной изоляции.
Поскольку неподалеку находилась Пресвитерианская центральная городская больница, по Бауэри туда-сюда носились машины скорой помощи, завывая сиренами: звук усиливался, когда они приближались, а затем затихал. Стали появляться авторефрижераторы без опознавательных знаков. Вскоре мы узнали, что в них перевозят тела умерших от ковида. Авторефрижераторы громыхали по улицам, словно телеги с чумными трупами в старые времена, – днем и ночью, слишком часто останавливаясь, чтобы подобрать свой завернутый в саваны груз.
Вторник 31 марта – текущий день – в каком-то смысле открыл для меня новый этап, ведь я начала вести записи в книге Уилбура. Вообще, я собиралась всего лишь заносить статистические данные, но процесс несколько вышел из-под контроля и перерос в нечто большее.
Статистика сегодня тоже в каком-то смысле знаковая: по сообщению «Нью-Йорк таймс», количество смертей от ковида в городе перевалило за тысячу. В самом Нью-Йорке насчитывалось 43 139 заболевших, а во всем штате – 75 795. Из пяти городских районов Квинс и Бруклин пострадали сильнее всего: в них насчитывалось 13 869 и 11 160 случаев соответственно; в Бронксе – 7814; на Манхэттене
