не стесняющей движение и желательно темного цвета, чтобы грязь не так сильно бросалась в глаза, если испачкаюсь. Такой спортивный костюм как раз завалялся у меня в шкафу. Кажется, я купила его еще прошлым летом, чтобы заняться спортом, но до него дело не дошло, а костюм с тех пор перекочевал в дальний ящик и томился там до сегодняшнего дня.
– А что, очень даже хороший. Закончу дело и начну бегать по утрам. – Кажется, это был пятый или шестой раз, когда я так себе обещала.
Ровно в десять я ждала Аясова у подъезда. Он немного опоздал, объяснив это тем, что «счастливые часов не наблюдают».
– Вы бы видели, как у моей дамы сверкали глаза, а ее улыбка… Как порой такие мелочи, как игрушка или ужин при свечах, могут подарить столько эмоций.
– Смотрю на тебя и завидую белой завистью.
– Ничего, Татьяна Александровна, когда‐нибудь и в вашей жизни появится достойный человек.
– Ох, мне остается только мечтать, – отшутилась я. – Немногие мужчины, что у меня были, – лишь мимолетные увлечения, чтобы убить время и самой не умереть от скуки, не более.
– Страшная вы женщина, Татьяна Александровна. Красивая, но страшная. Я бы даже сказал, роковая.
Улыбка слегка тронула мои губы. Сколько раз меня так называли? Сколько мужчин уходили, бросив эти слова? А сколько еще уйдут, хотя, если честно, уж лучше бы и не приходили. После расставаний не остается ни боли, ни соплей и страданий, скорее, разочарование, скука и дежавю с противным привкусом грусти.
– Мы с вами совсем заговорились, Татьяна Александровна. Пора бы уже ехать.
– Поедем на машине, – я указала на арендованную темно-красную «девятку», – когда‐то у меня была такая. – На самом деле эту машинку я взяла на время у старых знакомых. Зная, что предстоит копаться в делах бандитов – а они бывшими, как известно, не бывают, – выбрала оптимальный вариант. За невзрачной внешностью старушки автопрома скрывалась рабочая лошадка с бронированными стеклами, укрепленными дверцами и мощным двигателем.
– А что же сейчас?
– А сейчас пора бы пересаживаться на что‐то более удобное, но для привлечения наименьшего внимания поедем на этой. К тому же люди с машинами, как у меня, вряд ли ездят на свалку.
Венчик услужливо, словно дворецкий, открыл мне дверь и помог сесть. Мне такие жесты казались наигранными, фальшивыми и ненастоящими от любых мужчин, кроме Аякса. Для него галантность и желание помочь даме были чем‐то обыденным и само собой разумеющимся. Этакий гусар в современном мире.
Едва мы тронулись, Венчик завел рассказ о мире, бытии и философии. Какому‐нибудь философу или хоть как‐то этим интересующимся было бы интересно послушать его, но только не мне. От бесконечного потока слов начинало клонить в сон. После пятого или шестого зевка мой «собеседник» обидчиво подметил:
– Татьяна Александровна, во‐первых, зевать с настолько открытым ртом неприлично. У людей, мало
