ее? Она взяла в руки почти догоревшую свечу, и, упав на колени, прошептала старинные слова, переданные ей еще от бабушки.
Она поднесла руку к пламени свечи, и, несмотря на невыносимую боль, держала её там. Слёзы катились по её лицу, смешиваясь с копотью.
Вдруг, в бане появился чертёнок. Маленький, шустрый, с черной шерсткой, копытами и хвостом. Он хитро улыбнулся, наблюдая за Людой.
– Звала? – спросил он, его голос был хриплым и немного насмешливым.
– Да, – шепот Люды был едва слышен. – Спаси, прошу, мою девочку.
– Хорошо, – кивнул чертёнок, – но мне нужна плата.
– Какая? – ужас сковал Люду, но она была готова на всё, чтобы вернуть своё дитя.
– За ней я приду через десять лет, – загадочно прошептал черт.
– Всё, что угодно, только спаси мою девочку, – в отчаянии вскрикнула Люда. Чертёнок подошёл к мёртвому младенцу, вздохнул на него, и девочка тут же ожила. Лишь её золотые волосы стали белыми как снег. Люда, схватив плачущую девочку, поспешила домой. Выходя из бани, она увидела, что небо сначала почернело, затем окрасилось в красный цвет, и снова стало таким, каким было раньше. Но ей было не до этого. Её душа пела – её девочка жива.
Людмила радостно бежала в дом, прижимая к себе свою новорожденную дочь. Её сердце билось в такт её шагам, а щеки пылали от волнения. Марфа и Вениамин, занятые своими делами, вдруг подняли головы и удивлённо посмотрели на неё, потом на крошечного ребёнка, завернутого в мягкое одеяло. Лицо Людмилы светилось невыразимым счастьем, в глазах играли радостные искорки.
– Я её спасла! – радостно воскликнула Люда, подбегая к ним.
Марфа, повитуха с многолетним стажем, подбежала к ней, глаза её расширились от страха и недоумения. Вениамин, крепкий мужчина с добрым лицом, нахмурился и подошёл ближе.
– Что ты сделала? – испуганно произнесла Марфа, пытаясь заглянуть Людмиле в глаза и понять, что же произошло.
– Я её спасла, – повторила Людмила, и голос её был полон решимости и покоя.
Она знала, что Веник и Марфа не поймут, если она им скажет, что заключила сделку с чёртом, и что только благодаря этой сделке её девочка вновь жива. Они никогда бы этого не поняли, и не приняли бы её решения. Но Люда не могла поступить иначе. Она чувствовала, что это был единственный выход, чтобы вернуть свою дочь.
Людмила подошла к деревянной люльке, стоящей у печи. С любовью и осторожностью положила в неё новорожденную девочку. В соседней люльке уже тихо спала её вторая дочь, такая же крошечная и беззащитная. Людмила смотрела на своих прекрасных дочерей, сердце её наполнялось теплом и гордостью. Они были так похожи, словно две капли воды, отличались лишь цветом волос. У первой волосы были золотистые, словно солнечные лучи, которые светились в полутьме комнаты.
– Аврора, – прошептала Людмила, гладя нежные прядки, – я буду звать тебя Аврора.
У второй дочери волосы были белыми, как первый снег, искрящийся на утреннем солнце.
– Беляна, –
