Сердце у него трепыхалось, как воробушек, было почти больно, но и приятно.
– Мы читали и романы, и документальное, и классику, и современное, но я так и не поняла, что способно им понравиться.
Она положила на стол свою сумочку и бежевую холщовую торбу с голубой надписью «Ешь, спи, читай». Познаний в женской моде у Фрэнка набралось бы едва ли с наперсток, но он не мог не отметить, что вещи у дамы из книжного клуба сочетаются друг с другом, а это вроде как не особо модно, если судить по бесформенным цветастым нарядам, в которых щеголяли другие посетительницы магазина. Не говоря уже об эпидемии розовых прядей в волосах, охватившей даже ровесниц этой дамы из книжного клуба, которая, как он рассудил, примерно его возраста. Возможно, конечно, и помоложе, просто одежда ей лет добавляет. Зато в ней чувствуется молодой задор, а волосы на свету так и поблескивают.
– А как насчет поэзии? – спросил он. Святая Мария Магдалена, что он вообще знает о поэзии?
– Поэзия? – Она нахмурилась.
– Простите.
Робин не сдержала смеха.
– Поэзия, – повторила дама из книжного клуба. – И почему я о ней не подумала?
– Я… не знаю.
– Последняя книга, которую мы читали, была в некотором роде поэзия, и им очень понравилось, – оживилась дама. – Вы знаете «Антологию Спун-Ривер»?
– Кажется, именно эту книгу вы уронили, – ответил Фрэнк. – Ну, когда мы в последний раз виделись. А я ее поднял. Не то чтобы это какой-то подвиг с моей стороны. – Воробушек у него в груди окончательно обезумел. – Я имею в виду, что книга лежала на полу. Вон там. А я… поднял ее и отдал вам.
– Действительно отдали. Вот она, воля случая.
– И вашему клубу книга понравилась?
– Действие происходит на кладбище, которое послужило уместной метафорой.
– Похоже, у вас серьезная публика.
Она присматривалась к нему, хмурилась, постукивала пальцем по губе. Руки у нее были молодые.
– Поэзия воспринимается совершенно иначе при чтении вслух, вы не находите?
– Да… нахожу, – согласился он, хотя ни разу в жизни не читал стихов вслух.
Это татуированное недоразумение следило за ним с Верхотуры, и Фрэнк точно знал, что крутится в наполовину обритой голове. «Какой Фрэнк милый! Дама из книжного клуба – чем не поэт, а Фрэнк – ну прямо говорящая собака!» Ну, милым он не был. А был взрослым мужчиной шестидесяти с большим гаком лет, еще не поставившим крест на себе.
– Мистер Дейгл, – сказала дама из книжного клуба, – вы подали мне идею. Поспешу-ка я в отдел поэзии.
«Поспешить» она не успела.
– Наверное, вы школьная учительница! – выпалил он.
– Это так заметно? Я на пенсии.
– Да. То есть нет. То есть я тоже на пенсии. Слесарь-инструментальщик.
– У меня дядя был слесарем. – Она внимательно пригляделась к нему. – «Стинсон Машин» в Саут-Портленде, «Жесткие допуски, гарантированное качество и быстрая доставка».
Его
