потопал и похлопал по бокам, отряхивая насколько возможно снег с обуви и одежды, и вошёл внутрь. Мигом нашарил взглядом полку с коньяком. Судя по количеству позолоты и широко известных названий на перекошенных этикетках, разливали это чудо в каком-нибудь ангаре в промзоне. Надеюсь, он хоть не откровенная паль, хотя я сейчас так окоченел, что почти пофиг, лишь бы начать опять уши и кожу на лице чувствовать и прекратило так колошматить.
– Ой, божечки, это же как вас угораздило? – сочувственно всплеснула руками полная дама средних лет в синем переднике, очевидно, местный продавец. – Вы что ли прям по снегу так и брели? Небось, машина заглохла?
– Нет, дорога закончилась, – попытался я ей улыбнуться, негнущимися пальцами выуживая из внутреннего кармана портмоне.
– Да как так-то! Батюшки мои! Куда ж вы заехали, если кончилась? На бригаду четвертую что ли свернули? И пешком оттуда по полю? Это ж больше трех кэмэ! Пальто у вас совсем худое, ещё без шапки и перчаток! Так же до смерти замёрзнуть то можно. Давайте я вам чаю горячего, у меня тут чайник есть.
– Нет, благодарю. Чай помог бы полчаса назад, сейчас уже только коньяк, – протянул ей трясущейся рукой купюру.
Милая женщина расторопно подала мне не только бутылку, на которую указал, но мигом извлекла из-под прилавка пластиковый стаканчик, а пока сворачивал пробку и наливал, ещё и ливерной колбаски шустро нарезала на доске. Блин, я эту ливерную колбасу последний раз ел у друзей в общаге ещё в студенческие времена, и тогда она мне дикой гадостью показалась. А сейчас стакан одним махом хлопнул, занюхал, зажевал и прямо ка-а-айф! Живём!
– А вы к нам в Ширгалькуль к кому-то ехали или заплутали просто в дороге?
Ага, значит, добрался я все же куда надо. Жидкий жар ухнул в желудок и стремительно начал разбегаться по венам, но до рук-ног-ушей ему еще было далеко, так что я сразу налил снова и послал вторую порцию вдогонку первой. Чуть не закашлялся, потому уже смог разобрать что за дикую бормотуху пью.
– К вам. Я девушку одну ищу, – прохрипел отдышавшись. – Валентину Иволгину.
Моя Светлана оказалась Валентиной, о чем сообщил мне Михаил – парень той самой Вороновой, а вот почему так вышло – объяснять отказался.
– Вальку Иволгу? – спросил мужской голос сзади, и, обернувшись, я увидел тех самых аборигенов, что с изумлением рассматривали меня, жадно косясь на початую бутылку. – Вот это номер! Стало быть из дому с одним городским уматывала, а теперь другой по ее душу приехал. Новый хахаль, небось? Это ж скольких она после Яшки переменяла? А тут корчит из себя…
Иволга… хммм… ничем не хуже «Света» звучит. Да и вообще, не пофиг ли как звучит имя женщины, главное, как звучит она сама в моменты страсти.
– А ну кончай девчонку языком поганым полоскать, Серега! – прикрикнула строго женщина на персонажа в фуфайке, чья пьяная рожа мигом мне показалась выпрашивающей кулака. – Не твое собачье это дело! Не слушайте его, дурака такого, Валюша
