было наплевать на всё, подлететь к двери и начать колотить в неё всем, что попадётся под руку, когда та приоткрылась и из неё высунулась удивлённая и даже напуганная седовласая голова старушки.
Она округлила глаза, после чего подслеповато прищурилась и посмотрела на Киселёва. Затем перевела взгляд на Хлебникова, и лицо её просветлело. Старушка узнала моего мужа. Он был здесь до сего момента, Алёна не соврала. А сам Веня стоял, опустив свои глаза, видимо, от стыда. По крайней мере, я надеялась, что эта эмоция у него ещё не атрофировалась.
– Венечка! – возвестила бабуля громким голосом. – А Алёнушки дома нет! Забрала Никитку и ушла куда-то. Сказала, пока её обратно не ждать! Так что сыночка своего сегодня навестить не сможешь!
Занавес.
Он навещал ребёнка. Он вписал себя в свидетельство о рождении завывающего в голос сына… Даже если после Хлебников вдруг решил, что растить малыша не хочет, в своё время он уже предпринял столько действий, что они говорили сами за себя: Вениамин признал Никиту. Признал и хотел растить его сам.
– Вот он – ваш Никитка! – не выдержала я, всё же выступив вперёд.
Бабулька снова стала щуриться, посмотрев на меня. Я указала на лейтенанта, у которого на руках вопил младенец.
– Вот ваш внук, или кто он там вам? Алёна принесла его нам и бросила. Нужно срочно с ней связаться и отдать ребёнка!
Хлебников смотрел на меня одновременно с возмущением и чувством вины. И если с последним всё было ясно, то что именно могло распалить его недовольство моим поведением, я не знала.
Бабулька перевела взгляд на ребёнка и охнула. Тут же засуетилась, открыв дверь пошире.
– Проходите, проходите! Вот горе-то какое! Бросила! А я ж не думала, что она взаправду говорит, что уедет… что оставит Никитушку отцу и поедет искать лучшей жизни. Ох… что же мне делать, если Алёнушка дом этот продаст?
Пока мы заходили в небольшую прихожую, старушка без умолку болтала. И мне бы даже стало её жалко, ведь, судя по всему, она может остаться без жилья, если бы в первую очередь я бы не думала о себе.
Как только этой скотине Хлебникову не стыдно за то, что он натворил? Вон даже переговаривается с Киселёвым и бабулькой как будто происходящее в порядке вещей!
Пока они говорили про Алёну, которая, как выяснилось, просто ушла из дома и не вернулась, я быстро осмотрелась. Пару раз наткнулась взглядом на вещи мужа, не узнать которые было невозможно. И даже если бы прямо на старомодной люстре флагом гордо реяли его семейники, даже тогда бы его проживание в этом доме не стало бы настолько очевидным.
Хотя, зачем я ищу всё новые признаки его измены? Всё ведь ясно и так.
– Дарья, вы не могли бы повторить Клавдии Леонидовне историю появления у вас Никиты? – перекрикивая рёв ребёнка, спросил Киселёв. – Она не верит, что Алёна Дмитриевна могла так поступить.
Я всплеснула руками. Это просто дурдом какой-то!
– Его нужно покормить! Вы разве этого не понимаете? Веня!
Я
