собой открылась дверь в комнату напротив. Сквозь толстое пуле- и лазеронепробиваемое стекло Станицкому удалось разглядеть лишь часть лабораторного стола да край какого-то тёмно-коричневого объёмного предмета, стоящего на нём. Что ж, надо идти до конца. Станицкий ступил внутрь комнаты.
Вторая дверь закрылась, отсекая путь назад. Чудесно!
Стараясь не думать, в какое положение попал и как из него выбираться, Станицкий осмотрелся. Пустая лаборатория: освещение сверху и по бокам; непрозрачный, со множеством отсеков шкаф вдоль одной из стен; длинный широкий стол; и предмет на нём. Станицкий автоматически сделал шаг вперёд. Предмет… это был метеорит. Во всяком случае, он выглядел как настоящий метеорит очень малого размера либо же только часть путешествующей по вселенной глыбы. Разум подсказывал: стоять вот так запросто, без защитного костюма, поблизости от космической находки непонятного происхождения и вида – совсем небезопасно. Тотчас на этот глас откликнулся другой: а разве есть выбор?
Минуту или около того Станицкий не двигался с места, погружённый в сомнения. Одновременно с тем он рассматривал метеорит – или что это было? Тёмно-тёмно-коричневая порода, твёрдая, с многочисленными щербинами, сколами, дырками. И, кажется… Да! Несомненно, на поверхности камня (Станицкий решил называть его так) наблюдалось некое движение. Пересилив страх, игнорируя предупреждающие сигналы разума и интуиции, он протянул руку и кончиками пальцев коснулся предмета на столе.
Вначале ничего не произошло: просто Станицкий почувствовал концентрированный холод, исходящий от камня, – и всё. Потом же, моментально ворвавшись, застигнув врасплох, возникло и стало развиваться воздействие. Концы пальцев будто приклеились к поверхности предмета, приморозились; так прилипает язык к металлическим качелям зимой – казалось бы, несильно, а не отдерёшь. Ощущение жуткого холода пропало. Оледенение тем временем передалось в пальцы, после – в руку, затем стало распространяться по всему телу. Станицкому почудилось, что его пленила незнакомая никому из людей, неназываемая сила; пленила с некой определённой и бесконечно чуждой целью, осознать которую, сейчас, по крайней мере, не представлялось возможным.
Станицкий открыл рот. Позвать на помощь? А к чему стараться? Он ведь один, абсолютно один на застывшей посреди галактического простора, сходящей с ума станции. Или уже сошедшей? Как бы то ни было, Станицкому не удалось произвести ни звука: ни слова, ни междометия; ни мыкнуть, ни рыкнуть.
В глазах поселился ужас. Сердце истошно забилось. Он дёргался, пытаясь освободиться, покуда чужая сила не сломила его вконец. Тогда он застыл.
А следом картины наполнили его разум…
…Некая пузырчатая, губчатая грязно-оранжевого цвета масса. Она увеличивается, она растёт, она двигается…
…Незнакомая планета – не Земля и ничем на Землю не похожая. Широченное и длиннейшее поле неподвижного песка. На песке лежат такие вот «метеориты»…
