дома и гостями. Маленькая девочка что-то сказала ему, и Эдвард застонал, когда Эмилио нагнулся, чтобы в ответ обнять ее. Невзирая на это, а может быть, благодаря взаимной нежности прощания, брат Эдвард даже на йоту не был удивлен негромким окончанием разговора, который происходил между обоими священниками, вдвоем подходившими к автомобилю.
– …Если ты, сукин сын, попробуешь еще раз учинить надо мной подобный фокус…
– Черт побери, Эд, не виси надо мной, – отрезал Сандос, забираясь на заднее сиденье. – Я сам способен захлопнуть дверь.
– Да, отче, виноват, отче, – ответил Эдвард, пятясь, на самом деле с неким удовлетворением. Приятно быть правым, подумал он.
– Иисусе, Винс! Дети и младенцы! – проворчал Сандос, когда они выезжали из имения Джулиани. – И ты решил, что это будет полезно мне?
– Это было тебе полезно, – настоятельно произнес отец-генерал. – Эмилио, ты отлично держался до самого конца…
– Мало мне было кошмаров? Зачем же добавлять к ним воспоминания?
– Ты говорил, что хочешь жить самостоятельно, – терпеливо промолвил отец-генерал. – С тобой будут происходить подобные встречи. Тебе нужно научиться вести себя…
– С какого хрена ты решил, что можешь указывать мне? Если такое дерьмо начнет происходить всякий раз, когда я бодрствую…
Эдвард, кривясь по поводу используемого лексикона, посмотрел в зеркало заднего вида, когда голос Эмилио надломился. «Поплачь, поплачь, – подумал он. – Слезы лучше головной боли». Однако разъяренный Сандос умолк и, не намереваясь плакать, уставился в окно на ландшафт снаружи.
– В настоящее время в мире проживает примерно шесть миллиардов молодых людей в возрасте до пятнадцати лет, – мирным тоном произнес отец-генерал. – От встречи с одним из них уклониться будет сложно. Если только ты не живешь в охраняемом поместье, как Кармелла…
– Quod erat demonstrandum[4], — с горечью в голосе промолвил Сандос.
– …Тогда, быть может, ты решишь остаться у нас. В качестве лингвиста хотя бы.
– Ты – коварный, тупой и старый сукин сын. – Сандос жестко и коротко усмехнулся. – И ты подсунул мне этого ребенка.
– Ну, обыкновенные тупые сукины дети отцами-генералами Общества Иисуса не становятся, – полным кротости голосом возразил Винс Джулиани и продолжил с непроницаемым выражением на лице: – А вот выдающиеся тупостью сукины дети становятся известными лингвистами. И их имеют туземцы на других планетах.
– Ты завидуешь. И когда тебя натягивали в последний раз?
Понимая отчаянный блеф Эмилио, брат Эдвард свернул налево, на береговую дорогу, удивляясь отношениям, сложившимся между двумя этими людьми.
С одной стороны – рожденный для богатства и привилегий Винченцо Джулиани, уважаемый во всем мире историк и политик, сохранивший телесные
Что и требовалось доказать
