в моих объятиях именно таков, как мне нужно, – он знакомый, надежный и сексуальный, все в одном флаконе.
Меня охватывает жар, я желаю его и надеюсь, что всегда буду его желать. Я медленно веду его к кровати. То, что я хочу с ним сделать сейчас, лучше делать в горизонтальном положении…
Должно быть, Хадсон тоже так считает, потому что он сразу же падает на спину на кровать и тянет меня за собой.
Я опускаюсь на его поджарое твердое тело и напрягаюсь. Я могу думать только об одном – о Хадсоне.
Сперва мне казалось, что я захочу быть с ним нежной – захочу, чтобы страсть между нами нарастала так же медленно и неуклонно, как росла моя любовь к нему.
Но трудно быть нежной, когда на тебя обрушивается желание. Когда мужчина, которого ты любишь, набрасывается на тебя так жадно, будто ты нужна ему как воздух, которым он дышит.
Как делает Хадсон.
Мой Хадсон.
Моя пара.
Парень, который имеет столько же секретов, сколько их было у Сфинкса, и который глубок, как Тихий океан, всегда завораживавший меня.
Он завладевает моим ртом так пылко, как будто это наш первый – или наш последний – раз.
От мысли о том, что это может быть наш последний раз, мне становится не по себе, и я стараюсь выбросить ее из головы. Или похоронить в глубине моего сознания – в таком месте, куда я заглядываю нечасто. Я сосредоточиваюсь на том, чтобы пробудить в Хадсоне такое же жаркое, отчаянное желание, какое он пробудил во мне.
Какое он всегда пробуждает во мне.
Я снимаю с него футболку, затем царапаю ногтями его мускулистую грудь, упиваясь тем, как напрягается его тело, ибо он жаждет меня так же, как я жажду его.
– Грейс, – выдыхает он, и я прижимаюсь к нему, вытянувшись на его теле.
– Хадсон, – бормочу я в ответ, и если в моем голосе звучат дразнящие нотки, то это потому, что мне иногда бывает приятно платить ему его же монетой.
Как сейчас, думаю я, проводя языком по его нижней губе, затем покрываю страстными поцелуями его челюсть, шею и одно широкое красивое плечо.
Он выгибается и стонет так, что у меня по затылку бегут мурашки, и запускает руки в мои кудри.
Меня захлестывает жар, подобный вулканической лаве, раскаленной и разрушительной, но такой сладкой, что я не хочу останавливаться.
И делаю это снова, только на этот раз я задействую язык – облизываю и покусываю сначала его ключицу, затем грудь. Он сжимает мое бедро, и во мне пробуждается что-то буйное, дикое.
Я вижу это в его горящих глазах.
Я слышу это в его неровном дыхании.
Я ощущаю это в прикосновении его сильных пальцев, сжимающих мою плоть.
Внезапно его губы оказываются везде – на моих губах, шее, на чувствительном месте за ухом, – а затем перемещаются вниз.
Теперь уже я оказываюсь внизу, а он наверху, и его клыки царапают мою ключицу, груди, живот до пупка, затем ниже, ниже, ниже.
Я
