– и если бы мы не были единственными, кто находится в этом коридоре, – то я бы подумала, что он обращается не ко мне, а к какому-то незнакомцу.
– Что с тобой? – спрашиваю я и подхожу ближе, чтобы положить ладонь на его бицепс. Потому что как бы я ни была задета и смущена тем, что он ни о чем мне не рассказал, он все равно остается Хадсоном, моей парой. И мне больно оттого, что он страдает.
– Я в порядке, – отвечает он. Но в его глазах и повадке есть что-то такое, что кажется, будто он может разбиться вдребезги прямо здесь, посреди хаоса бывшего кабинета его отца, и по всему видно, что он далеко не в порядке.
Он вдруг притягивает меня к себе и обнимает так крепко, что я едва могу дышать.
– Все хорошо, – говорю я, гладя его волосы и шею, его напряженную спину. – Что бы это ни было, все будет хорошо.
Его щека прижата к моей макушке, и я чувствую, как он кивает. Я также чувствую, как он делает глубокий судорожный вдох и неуверенный выдох.
А затем отстраняется с полуулыбкой на губах, выглядящей так, будто ей здесь не место. Но когда он смотрит на меня, в его глазах снова сияет прежний свет и мне становится легче поверить, что пока что с ним и впрямь все нормально.
И я не возражаю, когда он говорит:
– Прошло уже минут двадцать. Нам надо идти к Мекаю.
Мне столько всего хочется сказать, о стольком его спросить. Но я понимаю, что он прав, – понимаю, что сейчас не время и не место для вопросов. Хадсон и в хорошие дни не любит показывать свою уязвимость, что уж говорить о том, чтобы попытаться уговорить его открыть душу здесь, в сердце Двора Вампиров, где в мучениях прошла большая часть его жизни?
Он ни за что на это не пойдет.
Поэтому вместо того, чтобы надавить на него, я зарываюсь пальцами в его волосы и притягиваю его к себе для поцелуя… для нескольких поцелуев.
От четвертого поцелуя у меня начинает учащенно биться сердце и бурлит кровь. Но сейчас для этого тоже не время и не место. Хадсон был прав, когда сказал, что нам надо идти к комнате Мекая, где нас ждут остальные.
Я даю себе – даю нам – еще несколько секунд. Еще один поцелуй. Затем нехотя отстраняюсь.
– Ты прав. Нам надо идти.
Когда он улыбается мне, в его глазах больше нет холодности и мрака – по крайней мере, пока. Их место заняла та безумная, отчаянная, безграничная любовь, которую я привыкла в них видеть. Такая же безумная, отчаянная, безграничная любовь, которая – я это знаю – читается и в моих глазах, когда я смотрю на него.
Этого недостаточно – нам все так же нужно поговорить, и мне все так же нужны ответы о том, что с ним происходит, – но сейчас, когда мы спешим к комнате Мекая, это кажется мне шагом в правильном направлении.
Глава 29
Движения зелья
Мы с Хадсоном возвращаемся к нашим друзьям, когда медбрат открывает дверь и впускает нас в комнату, чтобы мы могли снова увидеть Мекая.
У
