время. По моим сведениям, у вас в секции хранения мне оставили… э-э… кое-что оставили… Не мог бы забрать свое кое-что? Это срочно.
(Как вам кажется, похож этот бред на то, как обычные люди представляют себе работу прессы?)
Улыбка свела негостеприимному администратору мышцы лица. Казалось, будто он хочет чихнуть, но не может.
– О чем речь! Как называется ваша газета? Одну минуту. Алексей Палыч, помогите прессе.
Из подсобных помещений выплыл гардеробщик – лысый бригадный генерал. В глубине слышались звуки музыки. Клуб готовился к очередному вечеру. Может быть, сегодня здесь опять кого-нибудь убьют.
Я стоял в коридоре. Да, все так и было. Вот здесь перед смертью прошел китаец. А всего пять минут спустя Алексей Палыч стоял и разглядывал визитку.
Мою визитку.
– Будьте добры, посмотрите, не оставляли ли что-нибудь на фамилию Стогов?
– Стогов? Оставляли!..
Он склонился над ячейками секции хранения и извлек оттуда мятый почтовый конверт. Первое, что бросилось мне в глаза, – прикрепленная скрепкой к конверту визитная карточка.
Эту карточку позавчера я вложил в протянутую ладонь Ли Гоу-чженя.
– С позавчерашнего дня лежит. Я еще подумал, чего это никто не забирает конверт?
Я не слышал его. Непослушными пальцами я надорвал конверт и вытряс его содержимое на стойку.
Передо мной лежали несколько пожелтевших от времени листков бумаги.
Той самой бумаги, из-за которой был убит китайский бизнесмен Ли.
7
Лет семь тому назад меня, начинающего reporter’а, неожиданно включили в состав престижной команды журналистов, отъезжающих на Курильские острова. Не Багамы, конечно, зато на халяву.
Задумка состояла в том, чтобы своими глазами посмотреть, а потом сообщить читающей публике: живется на Курилах хорошо, сытно, особого недостатка ни в чем не наблюдается. Так что отдавать острова японцам незачем. С прокормом далекой территории справимся сами.
На громадном «Ил-86» мы должны были добраться до Хабаровска. Там пересесть на «Ан-2», отбывающий в Южно-Сахалинск. Оттуда на вертолетах – до Курильска.
Коллеги долетели нормально. А я, единственный из всей группы, решил, долетев до Хабаровска, пообедать в корейском кафе. Салат из собачатинки… и вся фигня…
Пообедал.
Не помню, как добрел до аэропорта… помню, что когда из реанимации южно-сахалинской больницы меня с диагнозом «острое пищевое отравление» перевели в отделение интенсивной терапии, то чувствовал я себя ужасно.
Лишь к вечеру пятого дня я, небритый, тощий как скелет, но живой и не сдавшийся, встал с койки и доковылял до холла. Там стоял телевизор, и народ в пижамах смотрел голливудовский детектив, транслируемый по Первому общесоюзному каналу.
Надо сказать, что сахалинское телевидение – штука особая. Нигде больше мною не виданная.
С материка через спутник вещает на отдаленные земли московское «Останкино». Однако вещает плохо, с малой мощностью.
