все мои планы… я видела себя блестящим хирургом, гениальным почти… имя в историю и все такое. А тут вдруг раз и конец всем мечтам и желаниям. А еще Ангелина замуж вышла. Вот и не сдержалась. Наговорила многого такого, о чем до сих пор жалею… и сбежала домой.
– А она?
– А она куда-то с мужем. Знаю, она приезжала домой. Хотела помириться со своими, но что-то там не вышло… Ангелина мало говорила о семье. И тогда, и потом уже… она в целом была довольно замкнутым человеком. Очень добрым. Но замкнутым… наши пути разошлись надолго. Признаюсь, я жалела и о тех словах, и пыталась её найти. Но Каблуковы со мной говорить отказались. Потом у мамы начались проблемы, здоровье её пошатнулось. И госпиталь этот… и все-то сразу. Так что снова получилось наоборот. Ангелина нашла меня. Представляете? Просто однажды открыла дверь и сказала… здравствуй. Вот просто… здравствуй. И я еще растерялась. И потерялась. И даже испугалась, что это чудится. А она решила, что я до сих пор дуюсь… в общем, я её догоняла. Потом мы плакали, обнимались… как это у женщин выходит. И она сказала, что хочет работать здесь.
– А вы?
– Была только рада. Да, Ангелина тоже не стала врачом, как хотела. Эта война перечеркнула многие планы и желания, но лучшей медицинской сестры я не встречала. Она быстро навела в госпитале порядок. Правда, не всем это понравилось… еще её матушка приходила ругаться.
– С вами?
– Я же главный врач. Хотя скорее просто числюсь. Делами хозяйственными так-то у нас Егор Витольдович занимается… у меня к этому способностей нет. И Антонина Павловна еще помогает очень.
– А Каблукова…
– Мария Федоровна требовала уволить Ангелину.
– Требовала?
– Сначала. Говорила, что хватит уже семью позорить. Брата. Что у них репутация, а Ангелина тут из-под черни горшки выносит. Ничего она не выносила, для этого санитарки есть. И уборщицы. И так-то у нас редко кто задерживается, чтоб совсем надолго. Все же оборудования нет. И если что серьезное, то в район везем. А перевязки… ну это же ерунда.
Как для кого.
Для нее, этой светлой женщины, повидавшей на своем веку, пожалуй, куда больше, чем случилось видеть Бекшееву, возможно местные раны и не были чем-то страшным.
– Тем более, что у Ангелины опыт огромнейший. К ней больные сами на перевязку просились. У нас же тут в основном такое… простудные в сезон. Или вот травмы. Переломы там… еще дерево может упасть. Топором себе по ноге заедут. Или косой там, серпом… еще пальцы часто засовывают.
– Куда?
– А куда только не засовывают. От жерновов до сенорезки. Лошади-коровы лягают. И так вот… рожать тоже приезжают, хотя больше к себе зовут. Главное, действительно серьезные пациенты, с которыми мы не можем справиться, стабилизируются и отправляются дальше. В общем-то никакой унизительной работы Ангелина не делала… я пыталась это объяснить.
– Но как понимаю, Мария Федоровна не услышала, – сказала Зима, подбирая со стола деревянную рамку. – Это…
– Я
