исключительно от вас зависит.
– Ох, если бы…
Снятые перед сканированием вещи по-прежнему лежали на подоконнике; первым делом я нацепил на шею серебряную цепочку с крестиком и отводящим пули амулетом и только после этого через голову стянул белую сорочку до колен, в которую меня нарядили перед процедурой. Потом влез в штаны, накинул рубаху и опустился на одно колено зашнуровать ботинки.
– Так что аппарат показал? – повторил свой вопрос.
– Аппарат показал, что внутренняя энергетика медленно, но верно приходит в норму. И это просто удивительно.
– Слишком медленно? – пошутил я.
– Слишком верно. Этот ваш кудесник…
– Давайте не будем, – поморщился я, предвосхищая расспросы о фармацевте, который поставлял мне чудодейственные таблетки.
С Виктором Бородулиным мы продолжали работать по прежней схеме: химик варил таблетки, Платон тащил медикаменты в нормальный мир и там их распространял. Торговля теперь шла сразу по двум каналам: нашему и отжатому у Игоря Фомина. Впрочем, кондуктора не обижали и комиссионные на счет в банке переводили в полном объеме и без задержек. Как ни странно, от случившихся изменений все только выиграли. Даже Бородулин. Мы хоть и стали его единственными покупателями, пересматривать условия сотрудничества не стали, затребовав вместо этого привилегию нематериальную: теперь химик специально для меня и Клондайка делал часть таблеток по индивидуальному рецепту.
Свои ежедневные семь пилюль по утрам я не пил больше месяца, полностью перейдя на новый препарат, и пока это сказывалось на энергетике исключительно положительным образом.
Хирург отвернулся от компьютера, откинулся на спинку офисного стула и скрестил на груди руки.
– Вячеслав Владимирович, вы хоть понимаете, какой это прорыв? Подобным лекарством можно полностью исцелить треть больных из «Черного квадрата», а у остальных добиться стабильной ремиссии!
«Черным квадратом» именовалось гетто для уродов – людей, чей организм оказался не в состоянии приспособиться к магическому излучению Приграничья. И, надо сказать, целью этого учреждения было вовсе не излечение больных, а изоляция их от общества.
Поэтому я только покачал головой.
– Вы же врач! – проникновенно улыбнулся, решив перевести давно надоевший спор в новое русло. – Вы же знаете, как делаются дела! Расценивайте мое лечение в качестве апробации новых лекарств на подопытном кролике. Вдруг я завтра в страшных муках скончаюсь, а вы этими таблетками половину гетто накормите?
Но кем Хирург не был – это простаком.
– Не раскроете фармацевта? – прямо спросил он.
– Не раскрою, – подтвердил я и поморщился. – Хоть представляете, во сколько мне обходится лечение? На уродов тратить такие деньги никто не станет!
– Не на уродов. На измененных.
