его! Даже не думайте меня уговаривать, синьор. Я непреклонна.
Последние слова я почти выкрикнула. Само имя Марко повергало меня в исступление. Мало мне было его домогательств и вульгарных намеков, теперь еще и притязания на мое наследство? Ну уж нет! Не бывать этому!
Лучано скорчил постную мину и развел руками, всем своим видом изображая сочувствие:
– Что ж, как скажете, синьорина. Я всего лишь хотел помочь. Но, боюсь, с такими условиями вам будет непросто найти покупателя. Палаццо с репутацией борделя – весьма специфический товар, знаете ли. И кстати, забыл вам сообщить. По завещанию вы действительно становитесь полноправной хозяйкой имущества тетушки с момента подписания. Но продать его не сможете…
– Что за вздор, почему?
Лучано расплылся в виноватой улыбке и продекламировал, водя пальцем по строчкам:
– Итак, вступая в права наследования, синьорина Элизабет Эштон имеет полное право распоряжаться палаццо и прочим имуществом по своему усмотрению. Но продать его сможет только после того как обязуется во-первых, не менее недели прожить в палаццо Контарини. А во-вторых, в течение этого срока…
Он чуть замялся и бросил на меня лукавый взгляд.
– В течение этого срока синьорина должна поддерживать привычную деятельность палаццо. То есть продолжать дело покойной синьоры Беатрис. Изволите понимать, о чем я?
У меня потемнело в глазах. Он это серьезно? Поддерживать бордель? Торговать своей честью? Да что этой тетке в голову взбрело?!
– Вы в своем уме? – прошипела я, дрожа от гнева. – Это какая-то гнусная шутка? Я никогда, слышите, никогда не стану… блудницей! Да я лучше сгнию в канаве!
– Боже упаси, кто говорит о блуде! – всплеснул руками Лучано, округлив глаза. – Речь всего лишь о соблюдении… некоторых формальностей. Ну там, прием гостей, организация увеселений, все такое. Уверен, недельку вы как-нибудь продержитесь…
Я в отчаянии всплеснула руками. Будь все проклято! Этот хитрый лис Лучано загнал меня в угол. Мысль о том, чтобы провести хоть день в этом вертепе разврата, была невыносима. Но и перспектива не продавать палаццо из-за дурацкой прихоти покойной тетушки приводила в ярость. И тут меня осенило.
– Черт с вами! – выпалила я. – Я продам палаццо Марко. Прямо сейчас. Сегодня же! Вы же этого хотели! Пусть забирает эту обитель порока, и катится к дьяволу!
Лучано аж подскочил в кресле от неожиданности. Но тут же нацепил на лицо маску скорбной озабоченности.
– Ах, синьорина, боюсь, это невозможно… – промурлыкал он, в притворном изумлении. – Видите ли, до оглашения этого пункта завещания я бы, так и быть, мог закрыть глаза на некоторые… вольности. Но теперь, когда все официально, моя профессиональная этика мне такого не позволяет. Условия есть условия. Без их выполнения продажа не состоится, и точка.
Он цокнул языком и развел руками, всем видом изображая искреннее сожаление.
