хотел? – подытожила Лиза.
Но Яшка не ухватился за игривый призыв, не перевёл разговор:
– И ведь сама же меня куда хуже. Да наверняка с первым встречным по лодочным сараям бегает. Я и раньше-то точно знал: уйду в армию – она меня не дождётся, – говоря, он сам чувствовал, что чересчур зол и ворчлив.
– Если ты жалеешь, то не грусти. Вы ещё можете помириться.
Яшка отпрянул от сладких волос:
– Что? Нет! Не хочу я с ней мириться. Далась она мне, подстилка деревенская.
Это были Яшкины слова, не чужие. Но в который раз он дивился, что сказал не только такое, о чём вслух не стоило, но и то, о чём и себе-то не особо говорил.
– Что ж, это хорошо, раз так, – сказала Лиза и сменила тему, – А что твой отец? Всё ругается?
Яшка наморщил лоб: так сразу и не вспомнить, на какие именно отцовские недовольства жаловался накануне.
Тот не в духе был, как вернулся: проверка скоро маячила, а у него – вроде как – недостача образовалась. Впрочем, это всё Яшка из разговоров слышал: сам отец об этом не говорил.
– Да он часто такой, – словно извиняясь за отца, сказал. – Мамка ещё ничего, отходчивая, а батя – он поругаться любит.
– Стало быть, из дома ты должен хотеть уехать, – усмехнулась Лиза. – Хоть даже и в армию.
– Да не хочу я в эту армию! – вспылил Яшка. – Не хочу всё бросать.
– А есть, что бросать? – она отстранилась, смотрела пытливо, слегка сузив глаза – как в свои карты.
– Тебя бросать не хочу, – признался Яшка.
Так и было: от одной мысли делалось и тошно, и страшно.
Как же так вышло? Совсем недавно он её даже не знал.
– Правда?
– Ещё какая правда! – пылко сказал Яшка. Помолчал и вздохнул: – Что угодно бы отдал, чтобы только в эту армию не идти! Чтобы тут как-то всё само наладилось, и ни от отца не зависеть, ни от брата…
– Ты прав, – согласилась Лиза. – Чтобы получить – нужно отдать.
– Там очень здорово. Можно играть. Представь: целая деревня! – продолжал убеждать Яшка.
– Что я, деревни не видал? – тихо огрызнулся Егорка.
Всегда послушный, он хвостом за Яшкой ходил, в рот заглядывал – лишь бы брат взял куда с собой. А тут вдруг упёрся: «не хочу, не пойду». Яшка едва уговорил, подлизываясь и обещания раздавая – и вкусностей принести, и качели во дворе починить – хотя, будь его воля, давно бы плюнул на все те уговоры. Но нельзя: тащить силой было не велено. Он сам должен прийти – а иначе никак.
– Я же говорил тебе: она совсем необычная. Красивая! Её не каждый может увидеть.
– Слышал, – уныло сказал брат и скривился.
Ему почти десять, но похоже, что сейчас разревётся.
– Что ты слышал?
– Всякое. Там страшно очень.
– Ты что, во всякие бредни веришь? А? Ну, на меня посмотри: я часто там бываю и ничего, как видишь.
– Да уж. Вижу…
Яшке
