нужна своя “душа”, свой “ум”, своя “личность”, которые бы направляли его так или иначе. Но поскольку определяющим здесь остается все же тело, а оно само по себе слепо и безлично, – слеп и этот “ум”. Он не может не признавать над собой судьбы. Та структура бытия, которая исключала бы судьбу, или, по крайней мере, ограничивала бы ее, ему неведома. Эта телесная личность, не зная личности как таковой, не ощущая своей ценности, неповторимости, своей абсолютной несводимости, незаменимости и духовной свободы, естественно расценивает себя как некую вещь (хотя и живую)».
Поэтому душа у человека, например эпохи Гомера, воспринималась как нечто демоническое. Вот что мы читаем по этому поводу у А.Ф. Лосева: «В те отдаленные времена, когда демон вещи не отделялся и даже ничем не отличался от вещи, душа человека для его сознания тоже ничем не отделялась и не отличалась от человеческого тела. Душа человека была в свое время и сердцем, и печенью, и почками, и диафрагмой, и глазом, и волосами, и кровью, и слюной, и вообще всякими органами и функциями человеческого тела, равно как и самим телом.
Потребовалось огромное культурное развитие, чтобы человек стал замечать отличие одушевленного от неодушевленного вообще и, в частности, отличия собственной психики или собственного «я» от собственного тела. Душа, по Гомеру, и безжизненная тень, не имеющая дара мышления и речи, и нечто материальное, потому что в XI песни «Одиссеи» эти души оживают, получают память и начинают говорить от вкушения крови, предлагаемой им в Аиде Одиссеем… и нечто птицеобразное, поскольку души эти издают писк».
Луи Эдуард Фурнье. Гнев Ахилла. 1881
В античной культуре термины «гений» и «демон» равноценны. Это всего лишь разное обозначение одного и того же существа. Латинское наименование – гений (от лат. genius – «дух»), а греческое – демон (от др. – греч. Δαίμων – даймон, или божество), под которыми в Античности понимались промежуточные духи, посредники между богами и людьми, имеющие или благую, или злую, или смешанную природу.
Герои «Илиады» и «Одиссеи» все время испытывают влияние подобных существ и поэтому постоянно совершают неверные шаги, которые портят им жизнь и низводят их в Аид. В битве с Энеем Диомед сравнивается с ужасным демоном [Илиада, V 438]. Аналогично характеризуется в сражениях Ахилл, беспощадно уничтожающий своих врагов [Илиада, XXI 227]. Тевкр сетует брату Аяксу на то, что какой-то злой демон постоянно разрушает их ратные замыслы [Илиада, XV 467–469].
Напомним, что основной эпизод из десятого года войны – это гнев Ахилла на Агамемнона из-за отобранной у него пленницы. Это не просто определенное психологическое состояние героя, полностью от него зависящее, а некая одержимость, ибо гнев и есть тот самый демон, который завладел всем существом героя. Для Гомера в целом характерна внешняя мотивация поступков и чувств героев. Всякий человеческий поступок, всякое человеческое переживание «вложено» в человека богами или демонами.
В
