выдыхает Сухов, чувствуя, что страх сменяется азартом: «Смогу? Не смогу?».
– Теперь вы, – Миха смотрит на Крыса и Скелета, – помогаторы хреновы. Пока я буду в кукловода играть, вы подползаете к брустверу, ложитесь рядом со мной и слушаете, откуда выстрел раздастся. Считаете, сколько раз стрелять будут. Одним словом, за слухачей работаете, справитесь?
– Да пошел ты! – цедит сквозь зубы Крыс. – Тоже мне, командир выискался!
– Хороший настрой, боец, – оскаливается Михась. – Правильный, а главное – вовремя. Своя шкура ближе, так ведь? – в голосе парня слышен гнев. – Только если Сухову не повезет, ты у меня вторым номером поползешь!
– Это еще почему? – вскидывается Крыс.
– А потому, что выхода другого у вас нет. Глядите сюда, – Михась достает из кармана едва слышно стрекочущий дозиметр и поворачивает его так, чтобы ребята увидели табло. – Смотрите, как циферки бегут, это смерть наша счет свой ведет, рентгены тикают. Даже если всем разом дернуть в разные стороны, и кто-то выживет, вам без меня до Убежища не добраться. Собаки порвут или на «локалку» нарветесь. Дозиметр только один, и карабин один, и отдавать их вам у меня желания нет.
– А если выждать? – робко спрашивает Крыс. – Может, за нами помощь пришлют? Ведь там знают, куда мы пошли.
– Ага, точно, именно тебя хватятся в Убежище, – зло фыркает Михась. – И помощь пришлют, и Батя в первых рядах побежит. Сдали нас, в расход уже списали. Приказано умереть – слышали такое? Вернемся – хорошо, а не вернемся – еще лучше, плакать никто не станет, все ртов меньше. Не знаю, как вы, а я помирать не собираюсь. Так что ускоряемся, ночь на носу.
В этот момент Сергей замечает, что вокруг быстро темнеет.
– Миха! – окликает Сухов и машет рукой в сторону нависших над домами черных туч.
– Ага! – Михась присвистывает. Откатившись в сторону, он, присев на одно колено, два раза стреляет в воздух. – Давай, Серый! – шепотом кричит Миха. – Везенье на нашей стороне! Шпарь что есть духу!
Сухов кивает, берет перископ и, мысленно простившись с жизнью, ползет. Быстро переваливает через трубы теплотрассы, держась бетонных блоков, заползает на кромку траншеи. Делает пару глубоких вдохов, ждет, словно готовясь к прыжку в пропасть. Мальчишка понимает, что от того, как он проползет следующие несколько десятков метров, зависит его жизнь. Время, отпущенное Михасем, истекает. Руки и ноги у пацана предательски обмякают, сердце глухо стучит в груди. Разум, опережая события, рисует образ один страшнее другого. Кажется, вот он – выстрел, и пуля разваливает череп. Сергею хочется отказаться, отползти назад, туда, в глубь траншеи, в относительную безопасность, и будь что будет, лишь бы избавиться от этого щемящего чувства, сковывающего волю – страха.
Вдох – выдох. Вдох – выдох.
«Была не была, – думает Сухов, – надо двигаться вперед, надо».
Пацан рывком, буквально заставив себя бросить тело вперед, выползает из траншеи и, уткнувшись противогазной харей в снег, точно
