довольно большой каменный дом в три этажа, а справа, за живой изгородью, маленький, как будто гостевой, одноэтажный бревенчатый домик. К этому домику мы и направились уверенной походкой, не спросив ни у кого позволения. Я во всём доверился деду, справедливо полагая, что уж он-то должен знать здесь всё досконально.
Первым делом дед достал из колодца несколько вёдер воды и вылил их в поилку. Лось с огромным удовольствием принялся пить, загребая огромным языком студёную колодезную водицу, фыркая, брызгаясь и громко причмокивая.
Мы тем временем вошли в дом. Внутри всё тоже было сделано из дерева. Не изящно, а добротно, надёжно и, судя по внешнему виду, ещё и очень удобно. Дед предложил мне располагаться. Расположиться-то я расположился, но на всякий случай осторожно поинтересовался по поводу хозяев, уж очень вольготно вёл себя Дормидорф. Ему-то, конечно, виднее, но мы всё-таки не у него дома, как я понял, а в гостях.
– Может, хотя бы разрешения у кого-нибудь спросим? Как-то неудобно получается: зашли без спроса, ещё и разляжемся, как у себя дома! Кому такое понравится? Мне бы, например…
– Не беспокойся понапрасну, – перебил меня дед. – У нас в каждом дворе есть гостевые домики, поэтому путешественник всегда найдёт себе пищу и кров, как и сам хозяин, реши он куда-нибудь отправиться. Проявляя заботу о других, каждый и сам рассчитывает получить и обязательно всегда получает в ответ добро.
«Во дают! Живут же люди! А у нас, как правило, всё наоборот», – подумал я. Бывает, что тебе сделает пакость человек, которому ты делал только добро, а потом ещё и другим расскажет, что ты остался этим, к его искреннему удивлению, недоволен.
Мы вполголоса разговаривали в гостиной, отдыхая в удобных деревянных креслах, когда чавканье и бульканье на улице вдруг резко прекратилось. Через минуту довольная морда лося просунулась к нам в окно, капая на подоконник тонкими, сверкающими на солнце тягучими струйками, видимо, не только воды, и по-товарищески, словно старому знакомому, подмигнула мне несколько раз правым глазом, наверное, чтобы я не отнёс одинарное подмигивание к случайности или нервному тику. Лось заверил, что скоро мы обязательно увидимся, а затем мило, по всем правилам этикета распрощался с нами и скрылся из вида, гулко протопав по двору и скрипнув калиткой.
– Почему это у вас лоси разговаривают, да ещё предсказывают будущее? – спросил я.
– Не только лоси, а все животные. Они, как и положено, и мыслят, то есть думают, и изъясняют свои мысли, то есть разговаривают. Так уж сложилось испокон веку, ничего не попишешь. К тому же это очень удобно. Живые существа не обязательно должны владеть языком, мы понимаем друг друга и без этого. Тут ведь большого ума не надобно, всё происходит запросто, само по себе. Не знаю, почему тебя это так удивляет! Отчего это там, откуда пришёл ты, этого
