Михайлович. – Срок обучения два года. А так как ты с аттестатом об окончании восьмилетней гимназии, то имеешь полное право поступать сразу же в старший класс. Но советую не торопиться и начать с младшего класса, как делают большинство. Такой мой отцовский наказ.
– Благодарствую, – сын поклонился.
А затем Михась от радости подпрыгнул на месте и, повернувшись к старшему брату, обнял его:
– Стало быть, вместе поедем! Братко, новость-то какая!
Микола спокойно отнесся к эмоциям брата. Знал по себе, что, вырвавшись из тихой станичной жизни в кутерьму жизни столичной, можно лихо попасть в такой омут, что и не выберешься из него.
– Ну, будя, – остановил он прыть Михася. – Ты радуйся, но рамки держи. На досуге еще потолкуем за жизнь станичную и за училище. Напутствие ты и мое получишь.
– Да уж будешь приглядывать за ним!
– Не сомневайся, батько.
– Да что я вам – дитя малое? Честь рода не запятнаю.
Михась слегка обиделся на слова брата, но виду особо не подал: «Пусть шо хошь думает брательник, а у меня свободная жизнь начинается!»
– Ну шо, сынки. Готовы?
– Когда выдвигаться, батько? – спросил Микола.
– Неделю на сборы даю, натешиться с женой, и про родителей чтоб не забыли! – распорядился Иван Михайлович, скупую смахивая слезу, все-таки двух сынов махом на три года службы отправлять. Атаман уже представил реакцию матери. – А там и в путь с Богом и ангелом-хранителем.
– Есть, – четко, как и подобает офицеру, ответил Микола.
– Понял, – сказал вчерашний гимназист Михась. Сна уже ни в одном глазу как не было. Да еще и приятель Рудь уже подмигивал вовсю, предчувствуя гулянку.
Через открытое окно со двора донесся звонкий смех Димитрия. Иван Михайлович обернулся и подошел к окну. Любил дед внука до беспамятства и баловал порой излишне. «Кровинушка наша! Наследник рода!» – радостно восклицал дед соседям, гордо прогуливаясь с внуком по станичной улице.
– Унучок, – ласково позвал Иван Михайлович внука. – А подь-ка до дида. Шось тебе дам.
Димитрий поднял голову, улыбнулся в ответ деду и, опираясь на руки, поднялся на крыльцо. За ним шла Марфа, готовая при каждом случае подхватить, если понадобится, сына. Отворив двери в хату, пропустила вперед ребенка, и тот, ловко перепрыгивая через порог, помчался к деду. Иван Михайлович подхватил любимого внука на руки и прижал к себе:
– Здоровеньки булы, унучок!
– Дидык мой!
– Твой, – добродушно хмыкнул атаман.
– Слява Богу! – громко крикнул Димитрий.
Дед довольно крякнул, оценивая, затем повернулся к красному углу.
– Шо мы первым робым, когда у хату заходым? – вопрошал он внука.
Димитрий с серьезным лицом сложил свои маленькие пальчики в крестное знамение и осенил, не торопясь, лоб, живот и плечи.
– Ай
