мне доводилось видеть в студиях звукозаписи, местами – синими ковриками, которые были прибиты гвоздями. Имелась даже парочка старых матрасов – они были привалены к стенам. В центре стоял большой черный динамик четыре на четыре дюйма со старым, видавшим виды усилителем. Имелись две табуретки и подставка с тремя гитарами. Еще были клавишные и стартовая ударная установка.
Я сглотнула.
Тут я заметила два постера, прикрепленных к коврикам, и медленно выдохнула. На одном был изображен молодой фолк-певец, другой извещал о туре двух рок-групп. Не кантри. Не поп.
И самое главное – не придумывать лишнего. Я отступила тем же путем, каким вошла, и закрыла дверь импровизированной студии.
Лестница повернула один раз. Я преодолела пролет, снова включила свет и вздохнула с облегчением. Все было как на сайте: квартира-студия. Справа у стены – полноразмерная кровать, в углу – обогреватель, смахивающий на дровяную печь, еще имелся маленький столик с двумя стульями, холодильник – похоже, из девяностых, но какая разница? – плита того же возраста, кухонная раковина и пара дверей: одна, вероятно, от кладовки, а закрытая, как я надеялась, от ванной комнаты, которая была указана в описании. Стиральная машина и сушилка отсутствовали, но про это я даже не спросила. В городе имелась прачечная – я проверяла. Так что у меня все получится!
Деревянные полы были обшарпаны, но стоявший на столике в стеклянной банке букетик полевых цветов выглядел мило – я улыбнулась.
Джонсы запричитали бы, что это не «Ритц», но для меня место выглядело идеально. Здесь было все, что нужно. Квартирка напоминала дом, в котором мы жили с мамой: те же деревянные стены и чувство… тепла.
Здесь в самом деле было прекрасно.
Я впервые позволила себе ощутить искреннюю радость по поводу своего решения. И, радуясь, я чувствовала, что это правильно. Надежда зажглась во мне, как римская свеча. Все вещи – чемоданы, коробку и сумку-холодильник – я подняла за три захода.
Считается, что на сборы при переезде уходят дни и даже недели. А когда имущества много, то и месяцы.
У меня вещей кот наплакал. Я почти все оставила Кэдену, когда его адвокат, которому я десять лет отправляла рождественские открытки, на следующий день после разрыва прислал мне уведомление в месячный срок съехать из нашего общего дома. Я с двумя чемоданами и четырьмя коробками уехала через несколько часов.
Хорошо, что так случилось, и я знала это. Тогда было больно, охренеть как больно, и потом тоже. Хотя сейчас уже не болело.
Но… иногда я все-таки жалела, что не отправила этим предателям пирог с дерьмом, как в «Прислуге». Нехороший я человек!
Я открыла холодильник, чтобы положить туда мясо для сэндвичей, сыр, майонез, три банки клубничной газировки и одно пиво, и тут снизу донесся скрип.
Дверь! Это скрипнула дверь.
Я приросла к месту.
Затем вытащила из сумочки перцовый баллончик и застыла в нерешительности.
