style="font-size:15px;"> – Ну и нахренавсё это? – пробурчал я, критически осматривая покупки. – Аппарат не нужен такой, маску тоже можно было взять простую, не работать же! А вот перчатки не купил зря! Они для сварщика не менее важны, чем маска! Это как презервативы для бабника!
За моей спиной начальник штаба показал водителю кулак.
– Ничего, – успокоил, наверное, самого себя куратор. – Аппарат пригодится!
Фотосессия продолжилась. К десяти часам вечера, когда все устали, фотограф начал ныть, что у него дома некормленые рыбки, кошки, дети, жена и хомячок. Услышавшая это Машка, ожидавшая, когда тот закончит со мной и займётся ей, затрясла нижней губой в готовности разразиться крокодильими слезами.
– Иди! – согласился Пётр Константинович и добавил: – Все фотографии с утра должны быть у меня на столе, тогда и рассчитаемся. На сегодня все свободны!
За окном уже было темно, а я еле держался на ногах. Так уставать мне не приходилось даже на своей работе и даже тогда, когда случались аварийные внештатные ситуации и приходилось в любую погоду и время суток устранять неисправности в родном коммунальном хозяйстве. Я зашёл в квартиру, закрыл дверь, рухнул на кровать и захрапел.
Будильник по злой традиции разбудил меня в шесть утра. Умывшись, позавтракав и немного поиграв в китайский тетрис, я, приодевшись во всё, как мне показалось, приличное, отнёс заявление в ЦИК, а затем отправился в штаб для получения дальнейших указаний.
К моему удивлению, все уже находились на своих рабочих местах и работа, как обычно, кипела.
– Доброе утро! – поздоровался со мной куратор и предложил: – Хочешь глянуть, что получилось?
– Конечно! – не раздумывая, согласился я и подвинулся к экрану его компьютера.
Это были лучшие мои фотографии за всю сознательную жизнь. На них я получился неотразимым и кое-где сексуальным, как справедливо заметила уборщица баба Настя, суетящаяся со шваброй вокруг кураторского стола. Мне очень понравилась одна из картинок, изображающая меня в белой рубашке с ярким красным галстуком, с электродом в руке и в сварочной маске на голове, задумчиво восседающего на берегу речушки Малая Мымра в позе «Мыслителя» скульптора Огюста Родена и целиком ушедшего в тургеневские думы: «Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины…» – ну и так далее… Я попросил распечатать мне фотографию на память, но Пётр Константинович засмеялся и успокоил меня, сказав что скоро это будет изготовлено тысячными тиражами и я смогу забрать себе столько, сколько пожелает моя пока ещё чистая душа.
– Ты уже видел своих оппонентов по политической борьбе? – неожиданно спросил он.
– Пока не изучал, – признался я.
– Тогда немедленно займись! – предложил куратор и швырнул мне толстую папку с досье на конкурентов в борьбе за депутатское кресло, любезно и скрупулёзно собранное начальником штаба и его неизвестными партизанами.
Я
