двух мерзких пидорасов.
– Может, они вполне себе и ничего. И не нуди, умоляю. А потом… родители и бабушка не узнают. Сработаем под псевдонимами.
Окна номера выходили на узенькую улочку. Дима смотрел на редких прохожих, на кладку древних стен, на серые облака и думал, что, будь он художником, обязательно остался бы в Бельфоре на неделю и создал серию работ об этом городке. Пейзаж испортила огромная крыса. Она выскочила из подвального окна и резво взобралась на переполненную урну. Затем она снова спрыгнула на асфальт и помчалась прочь от идущей в её сторону компании.
– Тьфу, блядь, – сплюнул Дима.
– Полину вспомнил.
– Хуже. Крысу увидел. Во-о-от такущая. – Дима развёл руки в стороны. – Интересно, это какая примета, хорошая или плохая?
– Ты же её не во сне увидел. И кого ты хотел увидеть перед свадьбой двух пидоров? Салатового пони с дорогой попоной?
Вечер гости Бельфора провели в небольшом кабачке с хорошей кухней и вкусным вином. На крохотной сцене старался приятный дуэт. Девушке с томным голосом подыгрывал на электропианино молодой парень. Рома раскачивался под знакомые мелодии и так проникся атмосферой вечера, что захотел остаться в городке. Дима этого энтузиазма не разделял и, думая о расставании с Полиной, перебрал красного.
Людей у ратуши собралось немало. Были самокатчики и велосипедисты с радужными лентами на рулях, разукрашенное в педерастические цвета старенькое «пежо» и даже трактор с большим флагом и единорогом на двери.
– Надо же… и фермеры пидорами бывают, – удивился Роман.
– Здрасьте! Вспомни Антанаса Ландсбергиса. Того, что уехал из Литвы, земли купил под Владимиром и молочную ферму поставил.
– Тоже пидор?
– Естественно. Динозавр пассива.
– Сука, а я его сыр покупал постоянно, – скривил лицо Рома. – Ладно, давай к делу. Мы представляемся журналистами из России, светим удостоверения, поздравляем молодожёнов и дарим им матрёшку, гжельского пастуха и бутылку «Столичной».
– Кощунство какое-то.
– В чём кощунство, Дима?
– Ну, наши символы. Матрёшка, гжельский пастух… водка-то ладно. Её кто только не пьёт.
– Прекращай. Мы делаем шаг, чтобы приобщить содомитов к прекрасному. А потом… Вчера я видел фото известнейшего пидораса Андрея Вансовича, который мило улыбался, сидя на концерте церковных хоров.
– Хорошо, я этого не видел.
Над головами пронеслись звуки улюлюканья и аплодисментов. Звучали выстрелы хлопушек и автомобильных клаксонов. Из чёрного лимузина вышли два юноши. Больше они походили на школьников. Белоснежные рубашки, сильно приталенные пиджачки с короткими рукавами, брюки по щиколотку и до блеска начищенные туфли. Ориентация угадывалась по обезьяньим ужимкам и запредельной манерности молодожёнов. Они охотно позировали, а когда начали целоваться Дима,
