вы понимаете, сколько у вашего отца теперь будет завистников?
– Иннар, хватит. Это его дело, и это бизнес. Меня он не касается.
– Эля, простите, но…
– Ой, всё!
Иннар в раздражении дёрнул щекой, но тему всё-таки сменил. Причём резко:
– Почему отец называет вас уткой?
Я чуть не поперхнулась.
– Утёнком, Иннар! Это домашнее прозвище.
– Хорошо, утёнком. Это что-то значит?
– Ага, что меня любят.
Иннар нахмурился.
– Я знаю, что люди, когда любят, дают друг другу прозвища. Обычно это «солнышко», «зайчик», «котик». Очень глупые, на мой взгляд, – добавил он. – Но «утку» я слышу впервые. Почему именно утка?
– Утёнок, Иннар! Как – почему? Сам посмотри. – Я подняла голову и задрала нос, чтобы было очевиднее.
Иннар только сильнее нахмурился.
– Не понимаю.
– Ладно, смотри вот так. – Я вызвала голографический экран, вывела изображение утки в профиль и снова повернула голову, задрав нос. – Ну? Понял?
Иннар покачал головой.
– У меня нос уточкой, ну же, видишь? А если я вот так губы сделаю, то вообще!
Иннар смахнул экран.
– Нисколько не похоже. Утки глупые и некрасивые. Они даже на вкус противные.
Мне стало смешно.
– А я тогда какая? Думаешь, ничего так? На вкус.
– Вы… – Дракон задумался. Потом уверенно заявил: – Вы похожи на пламя.
– Я? Серьёзно?
– Смотрите. – Он вытянул руку, и над его покрытой золотой чешуёй ладонью появился тонкий и маленький, как у свечи, лепесток огня. – Он всегда в движении, очень тёплый, но не обжигает. Он не сделает больно, просто не умеет. И – видите? Он улыбается. Как вы.
Я смотрела не на огонь, а на дракона. Вот он как раз улыбался – рассеянно и нежно, почти влюблённо.
– То есть мне бы ты прозвище дал Огонёк?
– Нарри. – Дракон поднял руку (лапу?), наклонил голову и потёрся об огонь щекой.
Снова сверкнула чешуя, и я на мгновение зажмурилась. А когда открыла глаза, Иннар уже сидел как ни в чём не бывало и смотрел на меня.
– Нарри?
– Это на дракко значит «маленький огонь». Огонёк, по-вашему.
– А Иннар – это большой огонь?
– Не очень. Даже без печати мне не быть пожаром или разрушающим пламенем.
Я отставила пустую чашку и потянулась за вазочкой сладостей – домашней пастилой, ярко-красной, завёрнутой в маленькие, с мизинец, трубочки. Господи, какой же она оказалась вкусной! Сначала кислая, да так, что аж слёзы из глаз – и тут же сладкая, она просто таяла на языке. Как Иннар умудряется так чудесно готовить?
– Разве драконы-полукровки на такое способны? Даже без печати. Я думала, это только драконы древности были… ну… пожаром и всяким там жутким пламенем.
Иннар вдруг как-то плавно, мягко,
