сделали! – выразительно повторил челядин, и Фастрид догадалась:
– Уж не про колдовство ли речь?
Словом «сделать» обозначают наведенный вред, как словом «знать» обозначают само умение этот вред навести.
– Истовое слово, боярыня… Поклад[51]… подкинули… беду накинуть хотят…
Торлейв только поднял брови, потом опустил углы рта: не то чтобы испугался, скорее удивился.
Вскоре Торлейв с двумя своими бережатыми въезжал на двор к Вуефасту. Сразу понял, что дело и впрямь нешуточное: оба боярина, хозяин и Мистина, стояли возле крыльца и ничего не делали – ждали его. Торлейв удивился еще сильнее: он-то здесь при чем? Он не колдун, не волхвит какой!
– Будьте целы, бояре! – Он соскочил с коня, бросил повод Патроклу и поклонился. – Звали меня?
– Звали.
По лицу Мистины Торлейв видел, что тот считает дело нешуточным, и в сердце впервые кольнул холодным клювиком страх. Напугать Свенельдича – это надо суметь.
– Для тебя дело есть. – Мистина холодным взглядом, за которым пряталась ярость, посмотрел на Торлейва, потом на его бережатых. – Иди глянь.
Он кивнул в сторону крыльца, и Торлейв увидел на ступеньке крыльца кусок пергамента.
– Руками не трогай, – предупредил Мистина, когда Торлейв сделал шаг.
Рядом с пергаментом лежали кузнечные клещи, и это подкрепило мысль о колдовстве.
Подойдя, Торлейв наклонился и вгляделся. И понял, почему его позвали: пергамент был тесно покрыт значками, больше всего напоминающими… греческие буквы?
– Дэмонио месимврино[52]…
– Узнал?
– Да это вроде как…
Оглянувшись, Торлейв сделал знак Патроклу подойти. Тот тоже нагнулся.
– Агни́ Парфэ́нэ![53]
– Греческие письмена, да?
Мистина по-гречески не понимал – двадцать лет назад, в походе по Вифинии вдоль Греческого моря, запомнил сколько-то слов, но за эти годы почти все забыл. Читать он и вовсе никогда не учился, но как выглядит греческое письмо, знал.
Торлейв встал на колени и попытался что-нибудь разобрать.
– Ум… ноиритоз… от… отиа… окси… э… биак… Тьфу! – Он оглянулся на Мистину. – Чушь какая-то!
– Что значит-то? – нетерпеливо спросил Вуефаст.
– Да ничего! Не знаю я таких слов. А ты, Орлец?
Торлейв взглянул на Патрокла: мать Патрокла, Акилина, учила читать их обоих, чтобы вдвоем было веселее, но Патрокл, не ожидая, что это искусство ему пригодится, овладевал им не так уж усердно.
– Еще раз прочти, – попросил он.
Торлейв еще раз прочел первую строку, потом дальше.
– Чушь собачья. – Патрокл помотал головой. – Нету таких слов. Не по-гречески это.
– Но черты-то греческие! – Вуефаст издали потыкал пальцем.
– Буквы греческие, да. Писец… –
Поклад – наговоренные предметы, которые подбрасывают жертве с вредоносной целью.
Бес полуденный (греч.)
Пречистая дева! (Греч.)
