за его пределы в этот раз. Теперь уже все жители деревни смотрели на нее с осуждением, ни у кого не осталось сомнений в ее ужасном поступке против всего племени.
Лиззи выхватила из толпы презрительный и одновременно радостный взгляд Итаки.
«Она,» – промелькнуло в голове. Эта догадка была такой чудовищной. Неужели эта женщина способна на такую подлость? Ведь она сестра Острого Когтя, того самого Когтя, который так по-доброму к ней относится. Откуда в ней столько злости, если росли они вместе в одной семье?
– Эта белая женщина хотела, чтобы наши воины погибли! Умерли. Чтобы лекарка Сунэ не смогла им помочь! – закричала Итаки, и голос ее сорвался на визг.
Индейцы загудели, как разъяренный пчелиный рой. Они окружали Лиззи, готовые вцепиться в нее, стоило лишь дать маленький повод, которым могло стать все, что угодно. Она сжалась, стараясь превратиться в комочек. Дикая толпа с разъяренными взглядами не оставляла надежды на благополучный исход. Лиззи закрыла глаза, ощущая, что последняя надежда, едва теплившаяся в ней, покинула ее окончательно.
Лиззи не видела, как люди расступались перед идущим Острым Когтем. Как он положил кожаный мешочек перед советом племени. Она услышала лишь изумленный выдох толпы.
Острый Коготь молча подошел к ней, взял ее за руку и вывел, пробираясь сквозь людей, успевших вновь сомкнуться за ним, после его шествия к старейшинам.
Они, молча, шли к его вигваму.
– Я не брала, – наконец выдавила из себя Лиззи.
– Я знаю, – ответил Острый Коготь.
***
– Знаешь, Рэйчел, не думал я, что мне придется оправдываться перед этим сопляком Йеном Робинсоном, – поделился размышлениями угрюмый Том, разговаривая с женой.
После разговора с мистером Робинсоном он находился в прескверном расположении духа.
– Что случилось? – спросила супруга, проявляя участие. Она давно забыла, что такое любовь к собственному мужу, но привыкла сохранять ее видимость и покой в доме.
– Он предъявил мне претензию, что я хотел подсунуть ему «гнилой товар». Прямо так и выразился. Ты представляешь? – говорил Том в негодовании, опускаясь на стул.
– Да уж. Я тоже не думала, что девчонка окажется столь строптивой. Еще и бусы моей покойной сестры прихватила. Нахалка. Эмми бы расстроилась из-за ее поведения, – высказалась Рэйчел, скептически сморщившись и покачивая головой, всем своим видом показывая свое отношение к племяннице.
– Это же надо быть такой неблагодарной после всего, что мы для нее сделали, – произнес Том с негодованием.
– Сестра никогда не разделяла моих взглядов. И дочка такая же, – сказала Рэйчел, вздыхая, – Никогда не понимала, зачем отказываться от выгодной партии, – закончила она, осматривая себя и одергивая платье.
– Если это такая выгодная партия, может быть, стоит Лилиане получше присмотреться к Йену Робинсону? – произнес Том, намазывая масло на хлеб.
– Ни за что! –
