странно.
– Но Петербург очень большой город.
– Но все же. Вы белое или красное вино пьете, Николас?
Я сконфузился:
– Мне дома вина не давали.
– Да, да! Я слышал, – сказал Давид. – У вас в России вина не пьют, а только водку, но здесь этого делать нельзя, это вредно.
Я непринужденно рассмеялся. Дома я бы этого не дерзнул.
Начиная со следующего дня, жизнь потекла своей колеей. Мы занимались, ходили на прогулки, гуляли по горам. Ученье мое шло успешно. Физически я окреп, уже был не издерганный ребенок, а веселый крепкий мальчик, умеющий и работать, и веселиться. Людей я перестал ненавидеть и к ним относился тепло и дружелюбно. А Давида я искренно полюбил, и мы действительно вскоре, несмотря на разницу лет и характеров, стали настоящими друзьями. Он был не умен, не талантлив, широким кругозором не блистал, но он был человек чуткой души, и это для воспитателя существенное, необходимое качество46.
Прошел год, другой и третий, и незаметно я из мальчика превратился в отрока. И все чаще я стал думать о моей на время почти забытой родине. Не о той, несчастной и угнетенной, которую я оставил за собой там где-то в неясном тумане детских воспоминаний, а о той, которая меня ждет впереди для плодотворной, для ее блага, работы. Там уже зародилась новая жизнь. Настало время великих реформ Александра II. Новая светлая жизнь шла на смену мертвого царства гнета и насилья. И не детские интересы, иные чувства и мысли волновали меня. Прошло время детских грез. «Золотое детство» стало былым.
Глава 2
1864—1870
Школьная любовь
Каждому возрасту свойственна своя болезнь: детству – корь, юности – любовь, а в старости страдают от подагры. Я вспоминаю свою юность, и, похоже, мне не
В русском издании женевский эпизод объемнее за счет более подробного описания всех живущих в доме Давида мальчиков – Али-Бея, двух англичан и русского. Как и во многих добавлениях текста в русском издании, эти описания лишены индивидуальности – англичане стереотипно представлены холеными, любящими порядок и не понимающими русскую действительность; русский мальчик – неуклюж и сравнивается с медведем: «…медведем ввалился парень года на два старше меня, и я сразу узнал нашего русского. Это и был брат Сашиной невесты». В конце эпизода «герои» благоразумно устранены – Али-Бей и один из английских мальчиков в конце пребывания в пансионе Давида тонут, «катаясь с нами на парусах…». Давид и момент знакомства с ним описаны так: «Впечатление, произведенное на меня приемом и даже всей обстановкой, было утешительное, но впечатление от самого пастора – отталкивающее: узкий лоб, маленькие заплывшие глаза, как у свинки, толстые жирные губы и курчавые волосы негра. Жена его – напротив, была красавицей» (С. 50—56).
