всего как экономическая система производства товаров, основанная на рынке и на частной собственности в общественных отношениях. Массовое изготовление вещей и предметов в XVII веке ознаменовало начало индустриального капитализма. С этого момента, словами Манифеста Коммунистической партии,
«Все возникающее оказывается устарелым, прежде чем успевает окостенеть».
В череде беспрерывных социально-производственных переворотов капитализм заменял символическую систему феодальных отношений холодным расчетом и чистой рациональностью.
Однако едва рациональный расчет захватил все пространство хозяйственной деятельности, как капитализм изменил своему курсу против символического, но сохранил статус перманентной революции.
В очередной раз капитализм произвел «новейшую формацию». Эту формацию можно назвать символическим капитализмом на том основании, что наиболее вознаграждаемыми являются сферы производства и воспроизводства функций, операций, программ; далее – знаков, в том числе денежных, и, наконец, фантастических виртуальных образов. Новый поворот капитализма предопределен всей логикой его развития от изобретения полезных вещей и предметов к усовершенствованию процессов их производства и, наконец, символизации, пронизывающей вещественное (предметы и факты) и операциональное (функции и алгоритмы).
Капитализм вышел на символический режим в конце ХХ века, когда повышение производительности за счет разделения труда, внедрения конвейера и стандартизации процессов и процедур приблизилось к насыщению: значительные усилия производили незначительный результат. Это ознаменовало завершение индустриального капитализма и переход капитализма в новую стадию, которую за неимением дефиниций обозначили термином «постиндустриальный капитализм». Если смыслом индустриализации было удовлетворение массовых потребностей, то смыслом постиндустриального производства стало создание новых потребностей, заранее не существующих. Новые потребности приходится постоянно изобретать «в духе времени».
► ZEITGEIST – «ДУХ ВРЕМЕНИ» – НОВЫЙ ИМПЕРАТИВ.
Представление о «новизне» появилось сравнительно недавно, в конце XVIII века. Средневековый человек подобными категориями не мыслил. Ларс Свендсен в «Философии моды» указывает, что в средневековой живописи библейские персонажи изображаются в одежде Средних веков. Святое семейство облачают в костюмы, которые вполне подошли бы членам семьи итальянского купца. Маловероятно, что тогда существовало ясное понимание того, что эти персонажи в действительности носили «старую» одежду, в то время как их изображали в «новой».
Естественно, люди всегда понимали, что определенные предметы новее других. Мы можем обнаружить примеры употребления латинского modernus (котоpoe значит «новый» или «новее» и от которого происходит понятие «современность») уже в VI веке. Тогда оно употреблялось для обозначения разницы между эпохой язычества и новым христианским периодом. Однако различие между «новым» и «старым» получило широкое применение гораздо позже,
