я спрашиваю: “Видел ли ты, как лошадь делает Lumpf?”
Ганс: “Да, очень часто”.
Я: “Что же, она при этом производит сильный шум?”
Ганс: “Да!”
Я: “Что же напоминает тебе этот шум?”
Ганс: “Такой же шум бывает, когда Lumpf падает в горшочек”».
Вьючная лошадь, которая падает и производит шум ногами, вероятно, и есть Lumpf, который при падении производит шум. Страх перед дефекацией, страх перед перегруженным возом главным образом соответствует страху перед перегруженным животом».
По этим окольным путям начинает для отца выясняться истинное положение вещей.
«11 апреля за обедом Ганс говорит: “Хорошо, если бы мы в Гмундене имели ванну, чтобы мне не нужно было ходить в баню”. Дело в том, что в Гмундене его, чтобы вымыть, водили всегда в соседнюю баню, против чего он обыкновенно с плачем протестовал. И в Вене он всегда подымает крик, когда его, чтобы выкупать, сажают или кладут в большую ванну. Он должен купаться стоя или на коленях”.
Эти слова Ганса, который теперь начинает своими самостоятельными показаниями давать пищу для психоанализа, устанавливают связь между обеими последними фантазиями (о слесаре, отвинчивающем ванну, и о неудавшейся поездке в Гмунден). Из последней фантазии отец совершенно справедливо сделал вывод об отвращении к Гмундену. Кроме того, мы имеем здесь опять хороший пример того, как выплывающее из области бессознательного становится понятным не при помощи предыдущего, а при помощи последующего.
“Я спрашиваю его, чего и почему он боится в большой ванне.
Ганс: “Потому, что я упаду туда”.
Я: “Почему же ты раньше никогда не боялся, когда тебя купали в маленькой ванне?”
Ганс: “Ведь я в ней сидел, ведь я в ней не мог лечь, потому что она была слишком мала”.
Я: “А когда ты в Гмундене катался на лодке, ты не боялся, что упадешь в воду?”
Ганс: “Нет, потому что я удерживался руками, и тогда я не мог упасть. Я боюсь, что упаду, только тогда, когда купаюсь в большой ванне”.
Я: “Тебя ведь купает мама. Разве ты боишься, что мама тебя бросит в ванну?”
Ганс: “Что она отнимет свои руки и я упаду в воду с головой”.
Я: “Ты же знаешь, что мама любит тебя, ведь она не отнимет рук”.
Ганс: “Я так подумал”.
Я: “Почему?”
Ганс: “Этого я точно не знаю”.
Я: “Быть может, потому, что ты шалил и поэтому думал, что она тебя больше не любит?”
Ганс: “Да”.
Я: “А когда ты присутствовал при купании Анны, тебе не хотелось, чтобы мама отняла руки и уронила Анну в воду?”
Ганс: “Да”».
Мы думаем, что отец угадал это совершенно верно.
«12 апреля. На обратном пути из Лайнца в вагоне 2-го класса Ганс при виде черной кожаной обивки говорит: “Пфуй, я плюю, а когда я вижу черные
панталоны и черных лошадей, я тоже плюю, потому что
