и 1 еврейская. Поляки сошли, чтобы предъявить свои документы полякам, которых было 4 человека (3 легионера и 1 офицер). Просмотрев документы, они заявили, что они могут быть пропущены, потому что они были офицеры и спросили: “нет ли между нами жидов”, “не устроили ли вы с жидами коммуны», “мы не признаем жидовских коммун”, “лучше выдайте жидов, не то вы пострадаете”. Тогда я и студент, ехавший с нами, Сюбашевский, выступили вперед и сказали, что мы евреи. Они бросились на нас с криком: “вон, жидовская морда”, “мы вас сейчас расстреляем” и начали избивать нас прикладами. Приказали завернуть подводы и ехать обратно к “милому Троцкому”. Мы сели на подводы и стали отъезжать, но не отъехали и 20 шагов, как они бросились к нам с обыском, велели сбросить все вещи и начался обыск, сопровождаемый ужасными побоями, ругательствами и издевательствами. Особенно цинично и грубо они относились к моей дочери. Только боязнь быть расстрелянной удержала меня от протеста. Забрав все, что было хорошего, не исключая и денег, велели собраться и с криком и свистом провожали нас с версту и пугали нас, что расстреляют нас в пути как собак. Спасло нас то обстоятельство, что они начали раздел наших денег, а мы тем временем ускакали. Об отношениях их к студенту нужно отметить то, что, обыскивая его и не найдя денег, они спустили ему 2 пощечины и стали его избивать прикладами.
По дороге мы встретили много бежавших евреев, которых собралось 14 человек, среди них 2-е русских, которые бежали в ужасе от польских издевательств, бросив все свои вещи, ибо подвод нельзя было найти. Те, которые находились там некоторое время, рассказывают еще больше ужасов: целыми ночами они ходят со свечой и ищут между беженцами “жидов”, причем если находят, раздевают догола и заставляют плясать по лесу и петь польские песни.
Приведенный эпизод – это свидетельство еще «гуманного» отношения, во многих случаях живыми евреям уйти не удавалось. И красные бойцы-евреи мстили за своих сородичей. В общем, Шуре Кесельману были близки строки конармейской песни, которую сочинил Алексей Сурков: «Помнят псы-атаманы, помнят польские паны конармейские наши клинки».
Кстати, насчет атаманов – наш герой успел повоевать и с ними. Он принимал участие в операциях по ликвидации отрядов атаманов Юрия Тютюнника и Семена Заболотного.
Боевые действия против Тютюнника разворачивались на территории Украины, в ходе советско-польской войны и в первые годы после ее окончания. Тютюнник, вопреки тому, что писали о нем советские авторы, не был обыкновенным бандитом. Прапорщиком успел повоевать в Первую мировую, затем командовал украинскими частями, подчинявшимися Украинской народной республике, перешел на сторону Красной армии, но в конце концов поднял восстание против большевиков и вновь переметнулся к украинцам, сотрудничал с Петлюрой и поляками.
В 1923 году, после нелегального перехода Тютюнником советско-польской границы, чекисты его арестовали. Атаман признал советскую власть и остался на свободе, получив возможность жить в Харькове и преподавать в Школе красных
