верно», – отметила про себя Ира.
– Ты же у нас умная! – тем временем продолжала возмущаться Наташа. – Скажи, что на самом деле думаешь?
Тут в дискуссию лихо ворвался Женечка и виртуозно избавил Иру от излишков внимания.
– Ну как вам человечий детёныш? – спросил Зива и Лоренца Женечка, как только они, проводив Татьяну Николаевну домой, поздним вчетвером уселись в гостиной.
– Да вроде ничего, – устало проурчал Зив.
– Миленькая детка. Ничего не скажешь, – язвительно промурлыкал Лоренц. – Надеюсь, что в ближайшие дни будет стоять тёплая погода и частичная эпиляция никак не отразится на нашем здоровье.
Женечка рассмеялся.
– Что, сильно ощипал?
– Не слушайте Лоренца, – всё так же устало проурчал Зив. – Выпендривается он. Хлопотно это, конечно, детей нянчить – хоть человечьих, хоть нечеловечьих – но бывает и хуже. Активный мальчик. Но, по крайней мере, некапризный.
– Кстати, а вы слышали, что тут наша госпожа Палладина выдала? – спросил Женечка.
– По поводу? – потребовал уточнения Лоренц.
– По поводу того, что такое жизнь лично для неё, – уточнил Женечка.
Ира отрешённо курила и, казалось, не заметила, что Женечка сменил тему.
– Признаться, это мы пропустили. – Лоренц оживился. – А что? Нечто поражающее воображение?
– Нечто с очень глубоким смыслом, которого я, признаться, не уловил.
– Ну а с чего это ты тогда взял, что смысл, мною сказанного, так глубок? Ведь ты сам признаёшь, что не уловил его? – не выходя из состояния отрешённости, спросила Ира.
– Смысла я действительно не уловил, но вот то, что ты это не мозгами вымучила, я знаю точно.
Ира усмехнулась.
– Так что она сказала? – выказывая нетерпение, спросил Лоренц.
– Сказала, что для неё жизнь – это прогулка по висячему мостику.
– Ира, что это значит? – Зив пристально посмотрел на неё.
– Не знаю. Просто вырвалось. Видимо потому, что переход на другой берег Сочинки по висячему мостику стал для меня самым ярким событием последних дней.
– Врёшь ты всё, Ирка! – едко возмутился Женечка.
– Да. Вру. Мне сейчас не хочется во что-либо углубляться. А тем более в то, чем нынче является моя жизнь.
Ира продолжала отрешённо курить, и Женечка понял, что добиваться от неё чего-либо бесполезно. Поняв это, он оставил Иру в покое и принялся расспрашивать Зива и Лоренца, которые ему в ярких красках описали все подробности Ириного мужественного перехода.
Зив старался оценить её тогдашнее состояние объективно, а Лоренц не упустил случая поприкалываться над возникшими у неё сложностями. Получилось очень даже обидно, тем более что Женечка не преминул добавить собственного яда и от души нахохотаться. Но Иру это ничуть не тронуло, даже по касательной не задело, и ничуть не поколебало пребывания
