Эллас, а кафа давно уже прижилась в Непримиримых Землях и стала едва ли не первым по значимости языком. Во всяком случае, для высокородных элькхе.Воргат и его собеседники говорили быстро, порой перебивая друг друга, а их голоса заглушали посторонние звуки – шум ветра, топот лошадиных копыт. Различить удавалось лишь отдельные слова и фразы. Чаще всего повторялись «боевые маги», «битва» и «дом Тинар». Судя по всему, сопровождающий Воргата крепко сложенный мужчина был никем иным, как боевым магом его дома.
Стало чуть полегче, когда элькхе остановились на привал. Пока они наслаждались горячей ароматной похлебкой, мне бросили сухую краюху хлеба, словно собаке – кость. Но шум, заглушающий их голоса, ослаб, и разговоры стали отчетливее.
Мало-помалу из разрозненных выражений и фраз, словно диковинная головоломка, начинала складываться цельная картина. Судя по всему, дом Тинар давно присматривался к дому Воргат и строил планы о нападении. И вот совсем недавно наслал на дом моего нынешнего хозяина четырех магов. О самом бое ни он, ни маг не говорили – наверняка оба участвовали в нем. Однако из их беседы удалось понять финал: магам Тинара, убивших или смертельно ранивших охранников дома Воргат, в конце концов все же пришлось отступить.
У Воргата в распоряжении осталось лишь несколько магов, довольно молодых и не слишком опытных – вероятно, не считая того, что сидел сейчас рядом с ним. Нанимать новых было непозволительной роскошью – Воргат сетовал, что боевые маги в служении стоили в разы больше почти бесполезных рабынь.
Выходит, его дом сейчас уязвим, как никогда.
Поводом для радости это не назвать. Если на дом Воргат нападут и убьют его главу, меня заберут как трофей. Законы элькхе жестоки. Не зря даневийцы прозвали их варварами.
Оставшаяся часть пути показалась мне вечностью. Отчасти оттого, что впервые в жизни мне пришлось ночевать под открытым небом, на голой земле. Но не камни, впивающиеся в нежную кожу, стали причиной моей бессонницы. Не звуки дикой природы, непривычные для той, что всю жизнь прожила в не слишком большом, но городе. И даже не голод – сухая краюха едва смогла его утолить.
Мне казалось, что, стоит только уснуть – нет, даже закрыть глаза на мгновение, – и сам Воргат или служащий ему маг решит… скрасить ее одиночество. От подобных мыслей к горлу подкатывала желчь, а желудок сводило спазмом. Я никому не позволю к себе прикоснуться… вот так, против моей воли. Лучше уж умереть.
Хотя Воргат уже прикасался ко мне против моей воли – когда ударял меня по лицу.
Мои пальцы скребли остывшую за ночь землю. Этого я никогда не забуду. И никогда не прощу.
***
Через несколько часов после рассвета мы прибыли в земли Гаена Воргата. Он приказал мне слезть с лошади, что я, довольно неловко, и сделала. Взгляд устало скользнул по роскошной вилле в три этажа, что возвышалась на вершине холма, утопая в пышной зелени. Даже архитектуру элькхе, прежде предпочитавшие лаконичность и простоту,
