мировоззрениями и чувствами. Стеснение, опасавшееся непонимания и неприятия в прежней жизни испарилось. Студенты активно принимали даже самые безумные экспромты, противоречащие мнения. Они разыскивали истину, не гнушаясь чужеродности истоков.
Общежитие в своей бытовой непринужденности еще больше раскрепостило разум. Комнаты были тесные и неуютные, сетки кроватей стояли прямо на кирпичах, так как сами спинки съедали пространство. Металлическое старое основание растягивалось до пола под весом человека и, чтобы избежать подобного конфуза, студенты подкладывали метровые планшеты под самой сеткой. Система планировки объединяла две комнаты в единый блок; коридор, душевая и туалет были общими. Вода часто пропадала в самый неожиданный момент, и только громкие проклятия из душа оповещали о проблеме. Первокурсники жили в максимально стесненных условиях, в комнате, рассчитанной на трех человек, ютились одновременно пять-шесть студентов. Готовили на электроплитках в этих же комнатах, полное отсутствие функционального зонирования наполняло помещение душным чадом. Мест для обучения попросту не существовало. Для этого занятия предназначались условные рабочие комнаты, на постоянной основе занятые старшекурсниками. В принципе, сама система общежития была рассчитана скорее на утрату знания, чем на его приобретение. Кто знает, задумывалось ли это преднамеренно или нет. Выручала библиотека в ближайшем корпусе, она скромно хранила остатки былого рвения.
Последние годы лихих 90-тых еще несли в себе отрывочные фрагменты беззакония. Студенты, даже не достигшие восемнадцатилетнего возраста, всегда знали, в какой комнате можно купить алкоголь, а в какой приобрести коробок марихуаны. Паленое огнестрельное оружие тоже было в открытом доступе за символическую цену. Плотские утехи распространялись довольно широко, но первокурсники, еще не совсем потеряв невинный взгляд на окружающую реальность, стремились пока постигать лишь области наук и искусств. Но они уже с любопытством принюхивались к порочному дыханию большого города.
Сами общежития находились неподалеку от лесного массива. Но это не был знакомый лес из детства Лили. Случайная совокупность зеленых насаждений словно испускала из собственных недр извращенные испарения похотливых желаний. Онанисты из города приезжали сюда, пользуясь близостью студенческого городка. Молодые тела привлекали развратников всех мастей. Детородные органы торчали прямо из кустов, греховные телодвижения таились за стволами смущенных деревьев. Город начинался прямо в этом лесу. Вся его порочная, ястребиная суть словно ядовитый концентрат настаивалась и выплескивалась волной на непорочное естество новоприбывших студентов. Столица была развитым, цивилизованным пространством, полным безграничных возможностей, но она имела в то же время противоположное, раздражающее значение. Человек мог легко раствориться в этом шумном потоке, утратить свои истоки и погубить
