их, думал сначала «да и пусть». Стал вещи раскладывать уже, потом думаю, всякое конечно видел, да такого – нет. И ушёл отсюда, и более не приходил. В бане жил, и дела вёл тоже там. А сегодня вот решил наконец разобраться с домом, зашёл поглядеть что к чему, осматриваюсь стою, а тут и вы стучите. Вот так.
7 Новые обстоятельства
– Ну хорошо, – сказал я, пытаясь всё уложить в голове. Что-то всё равно топорщилось, не хотело укладываться. – А что ты жевал, когда мы зашли? Ты стоял на пороге и жевал.
– Чего? – потерялся Слава. И пощупал карманы, извлёк разорванный пакетик и протянул мне. – Это сыр-косичка. Будете?
Я увидел, что это и правда сыр-косичка, и отрицательно покачал головой. Помолчав, Слава сказал:
– Вообще-то мне очень неприятно ваше поведение, ваше недоверие. Вы, как бы, совершенно посторонние люди здесь, я впустил вас только из уважения к вашей со Славой дружбе. И всё. А вы на меня только косо посматриваете и в чём-то подозреваете, а я вам, это самое, ничего не сделал.
– Да ты тоже пойми нас, – только и сказал я. Слава ответил, что понимает.
Обстоятельства, в которых мы находились, были до того странными, что поразительным образом мы к ним даже привыкли. Маленькие существа как-то не вызывали страха, потому что в доме было слишком много больших людей. Маленькие вызывали скорее недоумение. Страшно мне было лишь от фразы, которую сказал один из коротышек.
Окна мы решили не открывать от тряпок, ничего пока не трогать. Я продолжил осмотр дома. В кухне и кабинете окна также были закрыты тряпками. Также весь пол испещряли следы этих существ. Но я заметил, что они только недавно стали везде ходить. Это было заметно по свежим следам, которые прежде мне казались следами от фасоли, и по отсутствию старых следов.
Кухня была маленькая, в ней только и стояли дешёвые замызганные кухонные тумбы, крошечная газовая плитка, работающая от баллона, и холодильник. Конечно, всюду ещё были банки-склянки, чайник. Старый жир здесь, казалось, покрывал всё тонким слоем, так что если провести ногтем по стенке сковородки или липкой клетчатой клеёнке на колченогом столе, то сковыривалась и скукоживалась волнами под ногтем плотная желеобразная и вонючая лента жира. Сверху жир покрывал толстый слой пыли, разбитый то тут, то там уже знакомыми нам следами фасоли. Такая уж кухня одинокого лесника. Во всяком случае, про всех лесников не скажу, но Славка вполне мог подзапустить тут всё, когда пребывал в запое. Потом конечно наводил марафет, но очевидно эту кухню он покинул будучи в запое. Картина складывалась вполне определённая.
Кабинет же состоял из стола, стула и небольшого книжного стеллажа, который ломился от книг и бумажек. Книги и бумажки были и на столе – всякие: мятые, исписанные, почёрканные. Славка напряжённо что-то писал и потом зачёркивал, и это не один день. Но потом просто бросил всё как есть. Я взял в руки один
