но это было так давно, что даже сама она не вспоминала об этом. Только иногда, во сне, она видела прежде любимые или ненавидимые лица. Теперь она никого не любила и никого не ненавидела, она была спокойна, как лед на вершинах далеких гор. Давно прошли те времена, когда бурная горячая кровь согревала ее тело, а жгучие желания терзали ее душу. Тогда люди называли ее злой колдуньей. Силой воли своей она подчиняла их себе, заставляя выполнять свои честолюбивые желания. И, чувствуя подавляющую силу свою, презирала и смеялась над всеми. Она шла навстречу своим замыслам и ничего недоступного не было для Кибеллы. Она заставляла сыпать к своим ногам несметные сокровища, гореть от страсти, заставляла великих валяться в пыли у своих ног и почтенных – просить у нес милости. Силы ее были неограничены и не было предела ее могуществу. Многие проклинали ее и боялись одновременно. "Колдунья, колдунья… Дьяволица" – несся ей вслед шипящий шепот.
Но вот наступили времена, когда из злой колдуньи превратилась она в глазах людей в добрую волшебницу. А произошло то, что и должно было рано или поздно произойти – у нее не осталось никаких желаний, ей самой ничто не стало нужно, и она стала выполнять желания других. Она оделяла неимущих, когда они просили денег и хлеба, она возвращала любовь потерявшим ее и освобождала от страсти гибнущих от нее. Возвращала силы старикам и молодость, и красоту старухам. И люди боготворили ее и молились на нее: "О, фея, о, добрая, добрая волшебница!" – благоговейно произносили ей вслед. Но и это время прошло. Что есть добро, что зло, и где между ними грань? И ей стали казаться пустыми и свои и чужие желания, заслуженными – страдания и боль, ненужными – богатство и благоденствие, лживой – любовь и искусственной – добродетель. И она ушла от людей туда, где были только скалы, спокойные и холодные, как она. Дни проходили за днями, годы сплетались в столетия, и ничто не тревожило душу Кибеллы. Даже смерть, и та не навещала ее – какой смысл навещать того, для кого она не существует. Смерть навещает только тех, кто ее боится или жаждет. Только изредка, в день весеннего полнолуния, выходила Кибелла из своего убежища и подставляла седую голову под холодный свет мерцающей луны. Она наливала в серебряное блюдо ключевую воду и, ловя в ней отражение полной луны, выпивала. И тогда кожа се расправлялась, исчезали морщины и нежный румянец багрянил щеки, а волосы превращались в золотое руно, глаза сияли сапфирами – но никто не видел этой красоты, да и не для кого было превращаться в нежную красавицу – Кибелла это делала по привычке, по неведомому ей самой вдохновению. Воспоминания о своей молодости и красоте вовсе не тревожили ее… Так и проходила ее жизнь или, вернее сказать, существование.
И вот однажды… А без этого "однажды" не было бы смысла рассказывать сказки… Так вот, однажды, греясь в нежных лучах весеннего солнца, смотрела она на волны залива и вдруг заметила, что к самому подножью скалы прибило утлую лодчонку, а приглядевшись, увидела лежащего в ней человека. Она могла бы безошибочно угадать, как и кто оказался в ее владениях – но это для
