всё сказано. Мёртвая территория, населённая призраками. Самый истерзанный район города, где запросто можно напороться на вражеские ДРГ или попасть под обстрел любой степени интенсивности. Там нет никакой власти: ни новороссийской, ни бандеровской. Потому что это – уже другой мир. Мир теней.
– Ну, о'кей, Шекспир, как скажешь.
Свой позывной я взял недавно. Всего пару дней назад. Ещё даже сам к нему не до конца привык.
Варяг вызывает кого-то по мобильному телефону. Через минуту в комнату заходит коренастый мужчина, похожий на рабочего или автослесаря. Только в форме. Здесь большинство такие. Люди, взявшие оружие впервые в жизни. И отшвырнувшие прочь кадровую армию карателей. У этого человека позывной «Зубр». Мы жмём друг другу руки.
Городские улицы пусты. Город вымер. Его жители уже всё знают. Их уже не нужно учить тому, что следует делать при обстреле. Редкие прохожие перемещаются быстро и целеустремлённо. Машин нет. Пробок тоже. До передовых блокпостов мы доезжаем за 20 минут. Они в частном секторе. И по ним сегодня уже ударили. Дома вокруг избиты ракетными залпами. В тех, что целы, жителей нет – они брошены. Их жители точно знали, что если они останутся – они умрут.
Зубр останавливает машину и коротко общается с ополченцами. Представляет меня как корреспондента. Я уже привычно огрызаюсь:
– Я не корреспондент. Я – боец отряда «Варяг», у которого есть дополнительные задачи.
Парни понимают. Место падения «Точки-У» где-то там, за терриконами. На одном из изгибов петляющей дороги этого шахтёрского района. Где точно – никто ещё не знает. В городе неразбериха, и у ополчения много куда более актуальных задач, нежели обследование места падения летающей смерти.
– Шекспир… – Зубр задумчиво смотрит вперёд. – Там может прилететь. Тебя это не останавливает?
– Нет.
Мне и правда безразлично. Странное ощущение. Помедлив, спрашиваю:
– А тебя?
Зубр качает головой. Мы едем. Зубр ведёт молча. Этого человека не напугать. Уже не напугать: он родом из посёлка Коммунар. Того самого, где отличился батальон «Айдар». И где сейчас следователи ДНР вскрывают массовые захоронения замученных мирных жителей. Лежит ли там кто-то из его близких? Здесь не задают таких вопросов.
И снова она. Граница между жизнью и смертью. Я уже привык к её присутствию. Здесь она невероятно близко. Я пересекал её на Спартаке. Но я не знал, что она есть и в самом Донецке. Мир вокруг снова меняется. Резко. Переход, словно пограничным столбом, отмечен щитом с флагом ДНР и лозунгом: «Достаток. Народовластие. Равенство».
После него мир смолкает. Снова исчезают птицы. Тени становятся темнее и резче. Даже листья на деревьях словно припорошены какой-то серой пылью. За окнами не происходит ничего. Нет ни выстрелов, ни взрывов. Только звенящая тишина. И смерть, разлитая в воздухе. Это – её территория.
То, что я вижу за окнами машины, похоже на Чернобыль. Или «Зону» из
