тактической двойки? Никто. Но я отдаю команды. И меня слушают. Почему? Не знаю. Здесь очень многое происходит именно так – просто происходит и всё.
Одна моя рука на рукоятке, другая на затворной раме. Автомат прижат к груди и переброшен через левый локтевой сгиб стволом вниз. Боевое положение. Мы движемся в боевом порядке. Я впереди, мой друг с позывным «Гоги» замыкает. Вокруг гаражи и хрущёвские пятиэтажки Калининского района Донецка. И между нами две пожилые женщины. Почтальоны… Мы охраняем почтальонов. В боевом порядке. Патроны в стволах. Пальцы возле курков. Одна секунда, чтобы отщёлкнуть предохранительную скобу и прицелиться. Социальные пособия в Донецке разносятся нынче именно так. И никак иначе.
Я трясу головой. Свежий воздух – это хорошо. Пятый день мы охраняем временный пункт выдачи пособий в ДК «Родина», Доме культуры инвалидов. В основном слепых и слабовидящих. Единовременная выплата Народной Республики касается далеко не всех. Только самых обездоленных: инвалидов войны, тех, кто утратил кормильца, и тех, у кого в семье есть больные дети. Каждого получающего фотографируют на цифровую камеру. Военные власти ДНР установили такой порядок для того, чтобы точно знать: деньги выданы людям, и их никто не украл. Вот только прийти могут не все. Много лежачих. Тех, кто не ходит сам. К таким мы приходим на дом.
– Это последний в списке на сегодня?
Мне кивают.
– Последняя. Это бабушка лежачая. Ей лет 80 уже. – Ирина Евгеньевна, старшая группы гражданских волонтёров, смотрит в ведомость. Она работает бесплатно. Она ничего не требует взамен. Пожилая женщина с добрыми глазами. Та самая, которая на днях сказала мне, что если укропские гады войдут в Донецк, то она взорвёт их вместе со своим домом. Миниатюрная дама, которая очень любит внуков. Но почему-то я ей верю сразу. Она совершенно точно это сделает.
– Паша, мы пришли.
Стоим перед подъездом четырёхэтажного дома 60-х годов. Старого, но опрятного. Заходим внутрь. Мы остаёмся внизу на лестничной площадке первого этажа, а гражданские уходят вверх. Закуриваем.
– Шекспир! – Гоги перекидывает автомат за спину. – Как думаешь, когда они полезут?
Пожимаю плечами. Курим молча. Мы уже 10 дней ждём наступления укров. Спим с оружием, не снимая формы. Некоторые даже не разуваются. А они всё не идут и не идут. Боятся, что ли? Их больше, чем нас. У них больше техники. У них за спиной всё «цивилизованное сообщество». Но всё равно они нас боятся. И не решаются дёрнуться. Хотя ещё пара недель, и это может стать бессмысленным. The Winter is coming.
Гоги трясёт головой. Глаза у него слипаются. У меня тоже. То, что мы теперь несём охрану социальных выплат, не сняло с отряда «Варяг» других обязанностей. До обеда мы охраняем пункты выдачи денег. После обеда дежурим по городу, охраняя его от расплодившегося вооружённого сброда – мародёров и бандитов, прикидывающихся ополчением. А ночью боевое дежурство. И постоянная боевая готовность. Парни уже несколько дней спят по два часа в сутки. Не успевают
