что там у Маши? – Плетнев осторожно обнял ее.
«Как тепло», – подумала она. Как приятно. Именно с этим мужчиной. Странно – приятно и спокойно. А ведь он – пациент, который сам нуждается в защите. А она чувствует, что он способен ее защитить. И ей кажется, что благодаря этой защите она способна на многое, на такое, что и сама в себе не подозревает.
На узкой тахте они прижались друг к другу, словно сардины в банке. Зато он всем телом мог ощущать ее тепло, души прекрасные изгибы. Она, в свою очередь, тоже позволила себе прильнуть к мужскому плечу, оправдывая себя диссертацией. Девичья голова уютно улеглась на широкой груди. Для дела ведь…
– У Маши все в порядке, – проворковала Лера. – Ты ведь знаешь, какая она неугомонная. Не волнуйся.
– А я что-то волнуюсь…
Убитый физически, но не морально УАЗ, фырча, дребезжа и подскакивая на ухабах, нес на своих лысых колесах Федорова с Золотовым к бандиту Головину. Федоров на неудобства внимания не обращал – лишь бы движок не заглох. Золотов ради спасения итальянских ботинок – чтобы грязью снизу не окатило – выделывал ногами па, напоминающие упражнения для пенсионеров.
– Антон, ты извини, – Федоров переключил передачу, и под днищем что-то лязгнуло, грозя отвалиться и упасть под колеса, – это я Насте про тебя рассказал.
– Да уж понял, – усмехнулся Вячеслав Андреевич, снова подтянув ноги к груди. Прям не УАЗ, а тренажер. Фитнес не выходя из кабины.
– Если честно, я чуть не спятил, не могу без нее! Все равно своего добьюсь! Хоть десять лет понадобится, хоть двадцать…
УАЗ подпрыгнул, и макушка упрямца впечаталась в потолок. На этом бы и прервать признание. Но нет. Удар красноречию не помешал.
Майор Фейк деликатно молчал. Опять эти песни про любовь. В ток-шоу под названием жизнь.
– Мой батя знаешь сколько за матерью бегал? – не унимался герой шоу. – Четыре года. Представляешь? И она тоже, как Настя – ни туда ни сюда. Но батя своего добился. И у меня получится. Обязательно!
Удар кулака по рулю был подтверждением сказанного. УАЗ ответил «уханьем», означающим на автомобильном языке нецензурную брань.
Наконец прибыли.
Федоров затормозил неподалеку от миниатюрного замка из красного кирпича, щедро украшенного башенками. В Подмосковье такие в девяностых братва любила строить и цыганские бароны. А здесь провинция, мода отстает лет на двадцать.
– Вон его логово. Головы. Значит, так: он тебя в лицо не знает, поэтому скидывай китель, бери мой пиджак и звони в дверь. Откроет – дальше по схеме.
– А что у вас за схема? – насторожился Золотов. Если, как в кино, ствол вперед и от двери к двери мелкими перебежками, то он лучше сразу на вокзал. Согласен даже без вещей.
– Да как и у вас, – подсказал великозельский опер, – вежливо приглашаем в машину, положив палец на спусковой крючок. Только никакого насилия. Конституция!
– И кем вы обычно представляетесь?
– Блин, развозчиком пиццы. Придумай
