что за горечь я унюхал, когда Даша нашла меня в коридоре. Это был, бля, перегар. Даша никогда не пила. Несмотря на все ее недостатки вроде вспыльчивости, мелочности… да просто сучести – она всегда была образцом здорового образа жизни. Вставала рано, питалась листьями салата, пила воды за день больше, чем многие за неделю и, блядь, никогда не пила.
– Даша, – сказал я не с обвинением, а с беспокойством. – Что случилось?
– Это ты у меня спрашиваешь? – сказала она, сощурившись. – Ты бросил меня ради этой шмары, и спрашиваешь, что случилось?
Внутри меня что-то оборвалось. Я почувствовал, как сам весь сорвался и ухнул вниз. Холодок прокрался по позвоночнику.
– Из-за такого не начинают пить, – сказал я совсем неуверенно.
Даша вдохнула, закрыв глаза, и я увидел, как тяжело ей дался этот вдох. Затем она снова посмотрела на меня, и я уловил в ее глазах пьяный блеск.
– Ты нихуя не понимаешь, – пролепетала Даша.
Я снова обомлел. Кроме прочего, Даша не сквернословила. Ее максимумом было «шлюха» и то, когда сильно разозлится.
Мне не верилось, что дело только во мне. Не может этого быть. Даша – сильная. Я всегда так думал, и вряд ли что-то заставит меня разувериться. Хотя она всегда была и будет младше меня, я не ощущал ее как слабую. Будь она такой, она была бы мне совсем не интересна. Так что, ясно дело, случилось что-то совершенно необычное.
Мой уход – вот что совершенно необычное. Даша всю жизнь была со мной. Она не представляет себя без меня. Но… Ну нет, не могу я брать на себя так много. Наверняка к этим глупостям ее кто-то подтолкнул. Кто?.. С алкоголем в крови она вышла из «передохной». Наверное, эти суки, другие девочки из танцевального коллектива, втянули ее в это, ведь так? Но Даша не из тех, кто идет на поводу.
Когда я взглянул на нее новым взглядом, Даша предстала мне совсем маленькой и беспомощной. Я всегда ощущал себя скорее ее старшим братом. И сейчас это чувство обострилось.
– Даш, пожалуйста, прекрати, – заговорил я, пытаясь приобнять ее за плечо.
Она отмахивалась от меня, но безуспешно, и я притянул ее к себе. Пока я гладил ее по волосам, она судорожно вдыхала мой запах.
– Пожалуйста, – протянула она, больше не скрывая того, как заплетается ее язык. – Пожалуйста… Скажи, что больше меня не оставишь… Я брошу. Пить брошу, плакать брошу… все брошу, только не отказывайся от меня.
Что мне было делать? Обрадую ее сейчас – разочарую потом, но во стократ сильнее. Однако, не могу же я сейчас оттолкнуть ее? Раньше мы были так близки. Было бы невежливо отнять у нее последнюю надежду.
Я поцеловал ее в макушку и ее плечи задрожали сильнее.
– Да, Даша, – сказал я. – Я тебя не оставлю.
Она заплакала. Она и до этого плакала, просто пыталась это скрыть. А теперь ее слезы промочили мою футболку, и я кожей ощутил всю ее горечь.
Это было ужасно. Даша, оказывается, так страдала. С одной стороны, кто ей доктор? Разве она не понимала, что наши отношения обречены? Я понимал. Странно, что она не замечала этого в
