в по-настоящему нелепую историю.
Брызнула кровь. Она попадала на клинок. С клинка – облепляла руки. Ноги уже не держали младшего. Ощутив вес юного тела, Альдред вытянул клинок и отпустил мертвеца. Тот рухнул рядом со старшим братом. Почти внахлёст.
Горе-стрелок не шевелился. Глаза его оставались открыты – не моргнуть. Постепенно краснели от лопавшихся капилляров. Кожа приобрела болезненный синеватый оттенок.
В их сторону полетела мокрота, выплюнутая, будто пуля из дула, с презрением.
Флэй выдохнул, но не получил облегчения, на которое рассчитывал. Нет, его не мучила совесть, что он принёс горе в чужой дом: если бы его слушали, ничего дурного бы не произошло. Ренегата мутило совсем по иной причине.
Дезертир оглядел себя и ужаснулся. Из его бедра торчал топорик младшего брата. Вот, что он тогда почувствовал. Не усиление чумы, а удар. Альдред округлил глаза.
Рана плевалась кровью. Та змеилась по ноге, пачкала штанину, образуя отчётливые багровые пятна. Было сложно сказать, задел ли топор кость или жилы. Ясно одно: ненароком сопляк сильно подгадил незваному гостю перед смертью.
Нога постепенно немела. Флэй приложил усилие, чтобы доковылять до стола. Каждый шаг давался с трудом. Боль рикошетом уходила в голову. Альдред не то выл, не то ворчал, не то скулил.
– Всё в порядке. Главное, не торопиться. Главное, не вынимать… – Ренегат зажмурился от прилива боли, затем прошипел: –… сраный топор!
Рухнул на стул. Смахнул пот со лба. Начал судорожно доставать из тканевой медицинской сумки всё необходимое.
Особого опыта в оказании первой помощи не имел. Судорожно вспоминал уроки, которые им давали в учебке. На столе разложил медикаменты. Осушил пару пузырьков обезболивающего, пока готовил хирургическую крючковатую иголку и продевал через ушко нитку. Прокалил металл углями, что подобрал чугунным совком.
Со временем самочувствие стало получше, но ненамного.
Увы, впереди Альдреда ждало самое неприятное. Хуже всего то, что если хоть где-то он просчитается, то умрёт. Если не сразу, то впоследствии. Как любил поговаривать Никколо Гараволья, «сепсис». Никто никогда не отменяет заражения крови.
Но сперва было нужно кое-что уладить. Руки потянулись к топору. В преддверии невообразимой боли Альдред стал тяжело дышать, до последнего оттягивая момент. В его голове установилась могильная тишина. Как говорится, перед смертью не надышишься.
Рывок!
Упыри, что оставались в инсуле, переполошились. Подвал наполнил душераздирающий крик.
Глава 4
Ауксилия повстречала архонта в Ремесленном Квартале. Скат Селевка чётко отследил передвижение предателя. Стон его опускался на землю с небес. Виверны поспевали слепо за ним.
Бойцы начали что-то подозревать. Но ни один из них не понял до конца, в какую передрягу вляпался. Кроме Селевка.
Завидев некромантов, Актей остановился.
