сделал такой уморительный жест отчаянья, что все присутствующие улыбнулись… За несколько минут операция была кончена, деньги выданы, векселя получены и тут же сожжены в топившемся камине.
– А теперь, господа, позвольте предложить по рюмочке водки, помянуть покойника… – заговорил Перекладин, открывая буфет и показывая целую батарею бутылок.
– Что же, с горя не мешает! – заговорили голоса, – выпьемте по маленькой!..
– Так уж и меня не обнесите! – вдруг загремел голос штабс-капитана, который с улыбкой на губах стоял в дверях кабинета… При виде восставшего из мертвых покойника раздался общий, нечеловеческий крик ужаса и испуга, некоторые попадали без чувств, а Иван Иванович, словно не замечая переполоха, подошел к буфету, налил себе большую рюмку очищенной и подвал вверх.
– За ваше здоровье, господа! – рявкнул он во весь голос и опрокинул рюмку в горло…
Описать, что произошло после этой сцены, трудно, пусть каждый представит по-своему, но дело дошло до полиции, был найден гроб, и прочее. Форменного суда не было, но оба приятеля угодили с теми же чинами на Кавказ. Но приключения Цукато тем не кончились… Под тропическим солнцем Кавказа, началось его полное превращение в крокодила…
Глава IV
Засада
Прошло два года. Отличившись, если не храбростью, то отчаянной дерзостью в делах с горцами, штабс-капитан Цукато получил эскадрон, и у него субалтерн-офицером [Младший офицер роты, эскадрона, батареи в русской дореволюционной армии] состоял все тот же неизменный друг – товарищ Перекладин.
Усмирение восточного Кавказа было только что окончено, но часто еще вспышки недовольства в рассеянных горских племенах заставляли русское правительство прибегать к силе оружия.
Цукато со своим эскадроном стоял в ущельях восточного Кавказа, и славился, у только что недавно покоренного населения, как богатырь и головорез.
Во время одной из экспедиций усмирения, он ворвался во главе своего отряда в аул Кара-Сарай, и выжег его дотла… Никто и ничего не пощадили… женщины, старики и дети убиты, девушки… да что и говорить о них… Война всегда имеет свою обратную сторону.
Возвратившись на пепелище своего аула, мужчины Кара-Сарая пришли в такой ужас и негодование, при виде зверств, учиненных русскими, что стали допытываться, кто ими командовал. Узнав, что это был Цукато, они поклялись на Коране и на шашках изрубить его в куски, живого или мертвого, а если горец даст клятву – он ее держит!
Недалеко от стоянки эскадрона Цукато, всего верстах в пятнадцати-двадцати проживал богатый грузинский князь Андремелек. Богат он был баснословно, но лучшим украшением его дворца была (как очень часто описывали в романах) его красавица дочь Тамара.
За красавицей увивались местные князьки и богатыри, но она увидала как-то Цукато, и пленилась его мужественной фигурой и прямым, резким разговором.
Однажды, накануне дня, в который должен был, во дворце князя Андремелека, справляться
