Смерти. Должен!
– Значит, мы стали ближе к разработке прививок. – Лиро пожал плечами.
– Осел! – вспыхнул Чакко. – Это значит только одно: прямой источник заразы в замке. Ты хоть представляешь, сколько говна может один такой ублюдок наворотить? Уйму! Далеко ты убежишь от своры людоедов? Просто к слову, из Вальперги самый простой выход – вниз башкой в пропасть. Всегда так было. Я не хочу жить на пороховой бочке. И тебе не советую, друг мой.
– Мы уже на пороховой бочке, Чакко, – парировал другой гвардеец. – Да что там, я даже больше скажу: мы по самые ухи в дерьме. С тех самых пор, как эта зараза вообще стала назревать гнойником в Саргузах. Все, что было дальше, – просто симптоматика. Гнилец в замке – это не причина, а следствие. Священная Инквизиция – тоже.
– Ты ведь тоже кое-что слышал о Киафах? – поинтересовался Чакко. – Ведь так, Лиро?
Альдред напрягся.
– Где-то что-то, – пробормотал второй, смутившись. – Инквизиторы часто упоминали о них. Да и приближенные Герцога тоже. Ты это к чему вообще?
– А к тому, сука, что одна из них заперта в Вальперге, мать твою за ногу, – затараторил Чакко, чуть ли не давясь подступившими слюнями. – Себе воображаешь, нет? Какая-то девка из Корпуса. Над ней днями и ночами измывается этот инвалид. Педефи или как его, хер проссышь. Верховный Куратор, короче. И вопли только так из донжона летят. Если соска действительно носит в себе кого-то из дельмейских богов, камня на камне от Вальперги не останется. Помяни мое слово.
Лиро усмехнулся.
– Неужто ты веришь в Пантеон и прочую лабуду?
Чакко оскорбился до глубины души.
– Я в Свет и Тьму-то не верил раньше. А теперь – ничему не удивляюсь. Весь этот Равновесный Мир пошел по причинному месту, и с каждым днем только хуже. Вчера зараза и бунтующие маги, сегодня полубоги на поводке, а завтра что? Титаны проснутся и выйдут наружу, порвав земную твердь Запада? Я тебе говорю, и глазом не моргну. Теперь любая шляпа легко может оказаться реальностью!
Альдред надулся, чуть ли не как жаба. Без особых к тому предпосылок его окатили с ног до головы подробностями, о которых стоило бы лучше умолчать. Отныне себе он места находил едва ли. Пятки зажгло.
Флэй вспомнил все, что когда-либо связывало его с Ингрид Бенеке. Даже если половина – всего-навсего его надумки. Златовласка у них в плену…
Нет! У мерзавца Петефи! Подлая сволочь не просто выжил, а мучает свою воспитанницу, подавляя волю через боль. Это надо прекратить. Альдред обязан спасти ее. Ведь больше попросту некому.
По телу его пробежал ток. Мелина вновь материализовалась. Улеглась рядом с ним и вцепилась в грудки, будто кошка. Взглянула на него строго, не скрывая гнева. Ее корежило от одной только мысли Альдреда, посвященной привязанности к Бенеке. Флэю пора было понять: все это в прошлом.
– Даже не смей, Альдред! – шипела Мелина, раздухарившись. – Я знаю, о чем ты думаешь! Только попробуй!
– Ингрид в беде, – оправдывался
