Бастилии, и месье Флесселя, купеческого старшины.
Семён Романович Воронцов с отвращением вернул газету на журнальный столик. Он так и не научился продираться сквозь тяжеловесный английский язык. Однако даже со скидкой на псевдоготический стиль и антифранцузские стансы, принятые в британской прессе, выходило, что в Париже началась революция. Теперь следовало с особым тщанием заботиться о сохранении мира между Англией и Россией. Очень скоро революционная зараза расползётся по всему континенту. Ни Англия, ни Россия не выстоят в одиночку. С содроганием сердца Воронцов вспомнил рассказы очевидцев о восстании Пугачёва. В современной Англии такое кажется невозможным, но всего полтора века назад добрые английские граждане отрубили голову своему королю. «Все мы готы и гунны, если нас как следует поскрести», – с горечью подумал Семён Романович. Он уже собирался предаться философским размышлениям о том, как трудно быть человеком, но тут в дверь заглянул дворецкий.
– Барин, к вам какая-то девка пожаловала, – начал дворецкий, – говорит, что переписывалась с вами насчёт французских книг.
Воронцов задумался, прокручивая в уме свою обширную переписку, но так и не смог сообразить, кто эта загадочная незнакомка.
– Как она выглядит? – спросил он.
– По виду простолюдинка, а по обращению как знатная леди. Сказала, что её имя вам ничего не скажет, она писала вам под вымышленным именем.
В отличие от своего хозяина дворецкий за пять лет жизни в Англии прекрасно выучил все местные диалекты и мог по речи отличить образованного человека от необразованного.
– Проводи её в гостиную, я сейчас выйду к ней, – сказал заинтригованный Воронцов.
Когда он, надев фрак, спустился в гостиную, то увидел совсем молодую девушку в дешёвом, хотя и опрятном платье.
– Простите, что вторглась к вам без приглашения, – смущённо заговорила девушка, – я хотела поблагодарить вас за книги, которые вы для меня достали.
Она говорила по-французски с сильным английским акцентом. «Всё равно её французский гораздо лучше моего английского», – подумал Воронцов, но так и не смог припомнить, кто она такая, и о каких книгах шла речь. К счастью, девушка сама всё объяснила.
– Мне очень стыдно, что я писала вам под псевдонимом, к тому же мужским, – продолжила она. – Я боялась, что вы будете смеяться над женщиной, пожелавшей прочесть «Аналитическую механику» Лагранжа и записки лекций Лапласа. Я писала вам под именем Ивлин Во, но на самом деле меня зовут Эверина Уолстонкрафт.
«Пожалуй, Ивлин Во звучит гораздо приятней для моего слуха, чем Эверина Уолстонкрафт», – подумал Воронцов, но вслух сказал вовсе не это.
– Я очень рад познакомиться с вами, леди Эверина, – учтиво произнёс он. – Мне бы никогда не пришло в голову смеяться над вами. Я сам ничего не смыслю в механике, хотя по долгу службы несколько раз
