на звук, плавно отвёл туда взгляд, лишённый всякого любопытства, не двигая головой. Он делал как бы долгий зрительный вздох неожиданного облегчения, безучастно поглядел вовне, задерживая временное спокойствие на кадре, очерченном оконным проёмом. В нём вдоль Полицейского моста текла навстречу друг другу и волновалась густая человеческая и автомобильная толпа. А по совершенно безлюдной набережной Мойки неслось разреженное облако пыли с ближайшей стройплощадки.
(А тем временем)
Взгляд его чуть-чуть заострился и остановился на доме, торжественно выступающим своим углом к Невскому проспекту по ту сторону Мойки. В голове у наблюдателя пробежала цепочка умозаключений. Такое у него случается всегда в момент возбуждённого состояния ума. Цепочка мелкими колёсиками звеньев крепко утапливалась в известные события, издавна сменяющие друг друга на углу Невского и Мойки. Сначала там намечалось возведение царского дворца. Даже возня строительная произвелась. Но центром столицы и новых времён угол не стал. Затем, кажется, тут возникло тайное общество «свободных каменщиков». Центр новомодных масонов здесь тоже окреп не столь броско. А потом в углу поселился суперсовременный штаб воинствующих безбожников. Ненадолго. Зато постоянно и не касаясь переменчивости общественных пристрастий, здесь, в недрах углового дома подобно искоркам, высвечивались иные дела, и связаны они со словесностью: квартира Грибоедова, последующие узкие собрания всяческих писательских групп, в течение ста лет плавно переходящих из стиля в стиль. То было раньше. А сейчас там с виду пусто. Ни царя, ни масонов, ни безбожников, ни писателей. Правда, словесность проявляет себя и в наши дни, но в облике вывесок на фасаде, разностильных одновременно. Однако при более пристальном внимании может оказаться, что угол не совсем этак чисто выметен. В нём что-то явно затаилось, и оно подавало некоторые чуть-чуть уловимые признаки своего существования. За недолгое время прохождения цепочки ассоциаций через внутреннее зрение, Грузь даже почти физически ощутил некие волны и пары, струящиеся из окна посередине оштукатуренного каменного угла и расходящиеся по округе. Наверное, это именно они в образе ветра надавили тогда на форточку.
(Вскоре после того)
«Не всё ещё выветрилось», – остановил он в мысли поступательный ход исторических событий, беззвучно хмыкнул, отметив многозначительность происшествий во внутренностях угла. Цепочка мысленных ассоциаций продолжала тереться в его сознании. От оценки исторической перспективы он перекинулся к перспективе как таковой, вообще к перспективе всякого рода, пронизывающей человеческое мироощущение: пространственной гравитационной, электромагнитной, прочей и прочей и так далее и тому подобное.
– Хм, – сказал он вслух.
Снова глянул на репродукцию «Афинской школы». «Вот, – его мысль скользила по отшлифованной ассоциативной цепочке, – вот мы
