мне было навязано на уши. Знаете, это ведь то же самое, когда воришка пытается обокрасть местную продуктовую лавку – он знает какие будут последствия и, раз он на это решился, значит он принял условия игры. Наверное, меня не поймут многие, однако, разве это так важно? Ведь многие в этом случае, к сожалению, будут являться потенциально готовыми поступать точно так же, как поступил дамский угодник, скорее всего уже где-то скрывающийся.
Мир наверное уже не перевернётся ещё раз, и вряд ли меня чем-то удивишь, но всё же мне было кое-что не ясно: зачем люди рассказывают о личном кому-то? Ведь это всегда чревато. Ведь личное, неоговорённое публично и является той самой допустимой ширмой во многих случаях, исправно прикрывающей недопустимые действия. Зачем же приоткрывать эту ширму?
Я доедал свой картофельный пирожок с сосиской и, как всегда, много улыбался. Знаете почему? А потому, что я сумел сузить свой расширяющийся непрестанно кругозор, несмотря на постоянно поступающие мне откровения. Я даже несколько строк оставил на память:
Ты же подлец, браток —
Окучивал замужнюю мадам!
Благодарю, что рассказал о том,
Пойду-ка тебя сдам!
Ну не круто ли?!
Грусть-тоска
Карл не спеша прогуливался по застеленному жёлтыми листьями парку. Отовсюду раздавались какие-то звуки: торопясь проезжали машины, чьи-то вечно недосмотренные детишки целовали вкуснейший асфальт, студенты без стеснения уплетали за несколько пар щёк сэндвичи, и вообще, много всего шумного происходило. Жизнь кипит, бурлит. Но что-то совсем не ладится – нет-нет да и подкатывает комом в горле грусть-тоска зелёная. Поводов-то хватает ведь.
Вот стоит, например, девица оголённая, улыбается так широко, как только может, и проходящий мимо паренёк тоже улыбается, глядя на это милое создание. Рядом на лавочке сидит ещё один невольный персонаж, знающий эту девушку, знающий всё то непристойное и омерзительное, что скрывается под её улыбкой, и вот этот персонаж смотреть не может на то, как ей улыбаются ничего не подозревающие люди. Да-да, он считал, что она недостойна видеть улыбки. Всякое в жизни бывает, всякое.
Если сказать начистоту, Карл давно перестал верить людям, давно перестал видеть в них что-то хорошее, и как следствие, полностью разучился улыбаться. Его жизнь была больше похожа на выцветшую дешёвую шляпу, напоминала вкус заплесневелого хлеба. Всё дело было лишь в том, что Карл не разучился трезво оценивать окружающую действительность – он не мог больше видеть что-то хорошее в том человеке, который мог хоть как-то негативно себя проявить, а учитывая, что любой человек находится в социуме и просто не имеет возможности не сталкиваться с ним, бедный наблюдатель совсем потерял интерес к жизни.
– Представляешь, Кристин, мой муженёк сейчас в заработки подался. Вообще
