вопрос зачем отвечает: чтобы в старости было с кем поругатьсяЯ смеюсь на ее слова,
она тоже смеется и грозит мне пальцем.
Я смеюсь от напряжения и одновременно ощущаю томленье от ее близости здесь,
в этой душной кухне
Тело Миннегель крепкое, как у поджарой собаки.
Она страдает гипертонией, но поднимается в пять утра,
чтобы в Ялте продать клубнику и молодой инжир
Острые груди в конусовидных чашках бюстгальтера поднимаются при вдохе.
Грушевидное туловище —
все это живое и кажется вечным,
очень опрятным.
Она по-девичьи смущенно заправляет указательным пальцем прядку волос под тюрбан.
Яркие глаза наливаются влагой.
Ей приятно получить от меня букет хризантем,
она кокетничает, освобождая цветы от хрусткой бумаги
2
Я люблю белые хризантемы.
Особенно сорт Карнавал.
Тугие лодочки лепестков собраны в богатую шапку, и в сердцевине
нежное салатовое пятно
Такие цветы я дарила Миннегель,
такие цветы я дарила матери.
Кстати, дед Рафик тайком отнес мать в ЗАГС и зарегистрировал ее под именем Анжелла.
С двумя буквами Л
в честь Анджелы Дэвис
О чем он думал тогда, называя дочь в честь черной американской феминистки?
Я люблю белые хризантемы.
Они похожи на всех женщин моей семьи.
Тугие, ароматные, острые.
Аромат такой спелый, такой тяжелый.
Аромат тяжелый, как боль
3
Мать говорила, что она похожа на тетю Машу,
ореховые глаза и татарский скуластый череп
Своему отражению с презрением цедила татарва
Острый нос, которым она так гордилась,
в нем было столько кокетства
4
Собираясь в Казань, я взяла несколько книг:
Прочти мое желание Жеребкиной,
Хрому Джармана.
В последний момент захватила Улицу с односторонним движением Беньямина
Кстати о Беньямине и набившем оскомину Ангеле Истории.
Есть вид наслаждения —
воображать, что это ты несешь томный меланхолический взгляд
и беспомощно смотришь на катастрофу XX века.
Но никто не скажет: нет, я не ангел, я и есть катастрофа.
Никто не хочет быть невообразимой дырой.
Белой тугой хризантемой
Но я и есть катастрофа
5
Я отвлеклась
В самый последний момент захватила Улицу с односторонним движением.
Она такая тоненькая,
издание 2012 года, Ad Marginem Press совместно с журналом ЛОГОС,
бедная книжка,
глянцевая обложка, блок из серой бумаги
Я не открывала ее с третьего курса Литературного института,
потому что читать Беньямина и работать за барной стойкой невыносимо.
Попробуй
