борьба
Я позвонила Лене, кадастровому инженеру. Говорю:
– Прикинь.
Рисую ей ситуацию.
Она говорит:
– Ого. А как выглядит?
Я рассказываю:
– Спортивного телосложения. Довольно среднего роста, примерно метр семьдесят пять, может выше. Темноволосый такой, только бритая башка. Немного восточное что-то в нем есть. Наглый такой, и шарфик на шее еще такой пижонистый голубой поверх светлого пиджачка.
Она говорит:
– Остап Ибрагимович (Бендер), что ли?
Я говорю:
– Точно, сын турецкоподданного! Подходит.
Поржали с ней.
Я говорю:
– Что делать?
Она говорит:
– Документы собираем, и ты идешь и делаешь сама.
Дома я полезла в интернет посмотреть, что делать, если тебя шантажируют. Предлагалось не вестись на шантаж, успокоиться, и пусть будет, что будет. Да какое успокоиться? Да я и не собиралась вестись. В смысле «пусть будет, что будет»? А как же стройка? А как же мои планы, а вдруг что? Сука, а! Вот падла. Как? Как сделать, чтобы он растворился и не было его, а? Как? В кислоте его замочить? В кино главного героя в таком состоянии обычно показывают в трусах и халате нараспашку. Такой растрепанный, он мечется, теребит волосы, нервно трет лицо, ходит так взад-вперед, бумаги схватит и хлещет ими о край стола, и еще обязательно пинает что-нибудь, ну ржавую бочку, например. Да, точно. У меня такая есть.
Нет, я так не делала. Я терла лицо, теребила волосы, не находила себе места и, разумеется, звонила всем подряд, рассказывала про это, чтобы хоть как-то успокоиться. Неважно, что мне скажут, главное, мне становилось гораздо легче оттого, что я просто говорила. Ничего я не пинала и не бегала в халате нараспашку, потому что не было у меня тогда халата, не разжилась еще. Периодами я впадала в какой-то ступор. Я садилась на качели во дворе и медленно-медленно качалась с таким грустным видом. И все-все это время этот ужасный мужик был у меня в голове в огромном, всепоглощающем количестве, как немыслимая вообще, зловещая проблема, которую надо было как-то решить. Напряжение просто страшное. Да, кстати, звали этого гада Валерий Чеглоков.
Я, конечно, и тетке сказала об этом, она же хозяйка. Она тоже офигела от этого фрукта, но почему-то не так, как я.
Я сказала ей:
– Документы мы сами готовим, кадастровый инженер делает, и мы идем сами сдавать.
Она, конечно, согласилась.
Наступило четвертое мая. Он звонит, я трубку не беру. Господи, как я боялась! Бумаги были не готовы еще. Он звонит, сука, целый день, а я трубку боюсь снять. Телефон трезвонит, а я смотрю на него, как на кобру, и мне страшно. Думаю: вот что мне делать?
Сейчас возьму, он спросит:
– Да?
