меня на эти курсы подпихнула!»
И Катя, присев на креслице у журнального столика на лоджии, стала быстро прикидывать в блокноте, что взять с собой в командировку, а что – на море.
Составив список, взялась за дело, и через полтора часа в спальне стоял почти собранный в поездку на море чемодан и небольшая дорожная сумка, как мысленно посмеялась сама Катя, «на Барнаул». Легкие свободные джинсики, майка, комплект белья и удобные кожаные сандалии в дорогу тоже были готовы – надевай и прыгай с сумкой к Инке в машину. Документы и немного денег – пришлось взять из отпускных, сокрушалась Катя, но ничего, там скоро зарплата будет, – лежали в сумочке.
Выдохнув, Катя покурила и немного успокоилась, подумав: «И про разговор с Корольковым буду меньше вспоминать… А там будь что будет, надеюсь, он сообразит, что надо меня найти… Уверена – он помнит, что именно написал тогда по-латыни!»
Вернулась Агата, и они начали бурно обсуждать неожиданную новость про Катину командировку и обговаривать, как она будет хозяйничать, пока мать в отъезде.
– Нет, доча! – застрожилась Катя. – Вернешься в Москву, когда я приеду из Крыма! Я не хочу отдавать кошек Регине Иванне, она их голодом заморит! И вообще, знаешь, как противно возвращаться в дом, где тебя никто не ждет!
Катя и вправду жутко не любила одиночество, и то, что дочь сейчас живет и учится в Москве, было для нее очень болезненным. Однако имелась одна причина, по которой она сама, можно сказать, собственноручно отправила Агату на учебу так далеко, и ни одна живая душа, даже самые близкие Катины подруги, не знали этой причины. Тем не менее Екатерина Николаевна Мороз была в некоторых вопросах кремень: сказала, что будет так, значит, будет. Вследствие проявленной Катей беспрецедентной даже для нее самой твердости Агата в одиннадцатом классе оказалась перед дилеммой: или она едет учиться в Москву, или учится в Новосибирске, но не в медицинском.
2012 год
– Выбирай любой другой ВУЗ, – отрезала мать. – Хоть гэпэтэу, если хочешь. Но не в мед!
– Мама! – закричала Агата. – Сейчас нет гэпэтэу!
– Мне похрен, – еще жестче ответила Катя. – Есть они или нет. В нашем меде ты учиться не будешь.
Так и не уяснив природу столь патологического неприятия матерью медицинского образования в родном городе, Агата блестяще поступила в Сеченовку. «Видимо, от удивления и с перепугу», – думала она про себя.
В Москве жила Анна Михайловна, вдова генерала Беликова, близкого друга покойного Катиного отца. Это была чудесная старуха, интеллигентнейшая, умная, адекватная, несмотря на возраст. Жила она в огромной четырехкомнатной квартире на Патриарших прудах в окружении домработницы Зои Петровны, йоркширских терьеров Лушки и Астры, а также наглого рыжего кота Персея, подобранного на помойке. Единственный сын с семьей уехал, как водится, в Испанию, и у матери бывал только наездами пару раз в году. Безусловно, звал ее
